В сумерках близкой весны

Ундюгерь развернулась и вошла в комнату, сделав приглашающий жест. Анжела, схватившись за сердце, последовала за ней. В глазах помутилось, и она почти упала в кресло. Подарок от них! От Обидиных? Как воспринимать этот подарок? Как угрозу? Анжела и не подозревала, что нервы совершенно разбиты. Неожиданность, траурный венок для женщины, которая не умерла, но у которой погибла вся семья! Впервые самообладание покинуло её.

– Невероятная жестокость.

– Вам принести воды?

– Да, спасибо.

Пока Ундюгерь ходила на кухню, Анжела с удивлением оглядела обстановку комнаты. Где грязь, клопы и тараканы? Везде чисто, аккуратная недорогая мебель, приятный запах свежезаваренного кофе и какой-то сдобы. На шкафу стоят фотографии в рамке. Антон. Женя. Оба улыбаются, счастливые. Анжела не помнит, чтобы Женя улыбался. Но вспомнила слова Сони. Та говорила, что Ундюгерь хорошая хозяйка. Глаза покраснели и заслезились. Анжела глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Возьмите, пожалуйста.

Анжела с благодарностью взяла стакан с водой и залпом выпила. Ундюгерь отнесла пустой стакан обратно на кухню, сполоснула и вернулась, выбрав место подальше от гостьи, в тёмном углу.

– Вы не врач, – вдруг заявила она.

– Врач.

– У вас даже с собой медицинской сумки нет.

– У меня выходной, поэтому я без сумки.

– Но вас никто не вызывал.

– Моя дочь сказала, что ты больна.

– А кто ваша дочь?

Анжела чувствовала недоверие, и ей хотелось сломать его. Ведь она не сможет помочь, тогда получается, что пришла зря. Но траурный венок напугал её до смерти и выбил из колеи. Кто принёс его? Наталья? Или они приняли это решение всей семьёй? Кровь ударила в голову. Марат! Она сглотнула и попыталась объяснить, кто она.

– Моя фамилия Прогалинская.

– Вы бывшая жена Марата? – улыбнулась Ундюгерь.

– Да.

– Он хороший человек, добрый.

Напряжение немного спало, от сердца отлегло. Значит, Марат не причём? Анжела ничего не ответила, она поднялась и подошла к Ундюгерь, осторожно положила руку на лоб.

– Температура есть?

– То есть, то нет.

– Высокая?

– Нет, тридцать семь.

– Кашель?

– Нет, но временами я начинаю задыхаться.

– Давление мерила?

– Нет. А зачем?

– Ты не знаешь, какое у тебя давление?

– Обычно низкое. Я не страдаю.

– Понятно. Сердцебиение?

– По вечерам страшно, и от этого сердце бьётся сильно.

Анжела кивнула, подозревая панические атаки.

– Запахи чувствуешь?

–– Слабо.

– Вкус есть?

– Только кофе чувствую.

Анжела достала телефон и набрала номер терапевтического отделения.

– Мне нужен твой паспорт и медицинский полис.

Потом она говорила по телефону, быстро, твёрдо, чётко диктуя информацию из документов. На имени пришлось остановиться и повторить по буквам.

– В течение дня к тебе приедут, чтобы взять мазок изо рта.

– Зачем?

– Чтобы подтвердить или опровергнуть коронавирус.

– Вы думаете у меня коронавирус? – удивилась Ундюгерь.

– Предполагаю.

– Но… я же умираю… При чём тут этот вирус?

Она вдруг задрожала, и слезы заструились по бледным щекам. В глазах мелькнуло злое безразличие.

– Я же должна умереть!

Анжела отступила к двери, наткнувшись взглядом на злополучный венок, отвернулась.

– От него тоже умирают. Очень много людей.

– Но…

– Ты не умрёшь.

Она хотела добавить, что не допустит этого, но промолчала. Чувствовала, что вот эти мгновения, которые сейчас исчезают в вечности, самые счастливые в её жизни. Самого счастья не ощущала, лишь сильную решимость настоять на своём. Но знала – это счастье, смысл жизни спасти человека и вселить в него надежду.

– Вы думаете?

– Всё будет хорошо. Дома есть клюква? Мёд?

– Лимон есть…

– Хорошо. Заваривай чай с лимоном, никакого кофе. Я привезу клюкву и лекарства. Завтра сделаем рентген.

Ундюгерь откинула волосы за спину грациозным движением. Глаза блестели в тени пушистых ресниц, на губах страдальческое выражение.

– Почему вы пришли?

– Потому что я врач, а ты больна.

Анжела наконец собралась с силами, в голосе появились знакомые стальные нотки:

– А эту гадость я сейчас отнесу на помойку.

Она подхватила венок и решительно направилась к двери.

– Подождите!

Ундюгерь бросилась за ней. Анжела обернулась.

– Тебе лучше лечь в кровать.

– Так я не умру?

– Надеюсь, что нет.

– Я действительно не умру?

– Послушай, Ундюгерь, я не собираюсь играть в предположения! Ты должна взять себя в руки. Ситуация серьёзная, больных много.

– Но мне сказали…

– Кто тебе сказал?

– Они… Их бабушка умерла от рака… у меня те же симптомы… Они сказали, что те же симптомы… Сказали, что я похудела, а этого не должно быть в моём возрасте… И температура, которая не спадает!

В её голосе звучало дикое отчаяние, что Анжела остановилась, прислонив венок к двери. Ей нужно было идти, но неожиданное открытое горе девушки не позволяло оставить её. Какая ещё бабушка? Что она несёт?

– Ундюгерь, я должна идти, но я вернусь через час. Мне необходимо переодеться и захватить лекарства. А ещё необходимо выбросить эту гадость.

– Но… Да, хорошо! Я пока почитаю «Противостояние» Стивена Кинга, это меня успокоит.

Анжела не могла сдержать улыбку. Читающая девочка, пытающаяся шутить.

– Хорошая идея почитать!

– Женя любил Кинга, у нас все его романы есть…