В сумерках близкой весны

Я поддалась страху, когда решила, что умираю. Я обвинила себя в преступлении, решив, что если бы не я, то мой сын не страдал бы так сильно. Да и сына-то у меня бы не было. Преступление в чём? Родить от монстра. Но монстры лишь в моей голове. Подогреваемые страхом и близкими людьми. Ребёнок не имеет никакого отношения к человеку, от которого он произошёл. Мои собственные наблюдения. Антон был тем, кем мы воспитали его. Надо было сразу уезжать, но я надеялась, что до нас никому нет дела. А ведь так и было, просто временами люди выплёскивали свою ненависть.

Отказалась бы я от сына? Предала бы его, как писали в статье? Нет! Мне нет дела до предрассудков тех, кого я не уважаю. А двойные стандарты давно перестали меня удивлять.

Не мир жесток, но жестоки люди. Им нужны враги, которых они побеждают. Вечная война с тем, что не поддаётся объяснению. Кто из них думал, что Женя будет счастлив со мной? Кто из них предполагал, что он станет любить моего сына? Они много лет пытались избавить его от меня, потому что во мне виделось зло.

Надо было уехать, не ждать. Но было жаль квартиры, где бы ещё у нас была собственная? Было жаль работы, друзей, магазина, где продавался вкусный воздушный хлеб, его так любил Антон. В этом виделось счастье. Сейчас бы я не задумываясь бросила всё. Босиком бы убежала, вещи дело наживное. И чёрт с ней с квартирой.

Я смотрю в окно, где светит яркое солнце. Природе нет дела до наших страданий. Уеду ли я из этого города? Решила в одно мгновение, как тогда, рожать или нет. Я остаюсь. Здесь могилы моих близких людей. Здесь то, что было мне дорого.

Я остаюсь.

Но никому никогда больше не позволю прикоснуться к своей душе. От неё остались лохмотья. Она переломана и уродлива.

А солнечные лучи бьют в стёкла, освещая комнату и портреты моих любимых мужчин. И кажется, они улыбаются мне…