В сумерках. Книга первая

Он-то уж точно не согласился бы на экскурсию в здешние места, как говорится, «не столь отдаленные». Не сидел и не хотел накликать. Просто выпало ему тут родиться. Жить в Теми нормально, а сидеть… Он опять, отрицая нежелательный расклад судьбы, хмыкнул. И вслух подвел черту:

– Сидеть хоть где плохо.

– Не знаю, – Цвингер задумался. – Не могу представить себя в подобной ситуации. Ну вот как? Вернуться свободным! Времени прошло всего ничего. Раны душевные свежи. Не знаю…

– Они же не все приедут, только некоторые?

– Кого удалось найти, всех приглашали. Питерский «Мемориал» помог с адресами.

– А что милиция? У них разве нет адресов, списков?

Бениамин Аркадьевич энергично замотал головой, фыркнул и развернулся на креслице лицом к водителю:

– У них не те списки. Народу через Темский треугольник прошло порядка тысячи, даже больше. Возможно, годы уйдут на изучение материалов о темских сидельцах, о героях и жертвах. Главное сейчас – не дать запутать всю эту историю, не уравнять всех подряд. Тогда ведь по-хитрому поступали: сажали за политику по уголовным статьям. Даже со сталинскими репрессиями не просто оказалось. Вроде бы, пятьдесят восьмая статья, все понятно. Взялись реабилитировать, а там глядь – столько начальников НКВД в пострадавших числятся! Сначала сами над людьми измывались, пытали, на расстрел отправляли, на каторгу, а потом их свои же долбали, по той же программе. Мясорубка в рядах сталинских опричников та еще была. Народ эти сволочи губили тысячами, а своих – сотнями. И что теперь? Ежова реабилитировать? Разумеется, он не был японским шпионом. Но как же его реабилитировать? Юриспруденция вступает в противоречие с этикой. Так и тут: нельзя всех чохом записать героями. В том же шестом лагере отбывали вместе с диссидентами военные преступники. Досиживали полицаи, старосты, предатели, палачи. Надо отделять одно от другого.

– Я так понимаю, эти, которых встречаем, не из ГУЛАГа?

– Нет, это уже брежневский… – Цвингер замялся, подбирая слово, – призыв. КГБ работало, а не НКВД. Сидельцы тут были другого склада. Не баран чихнул, идейные. Лучшие люди эпохи, можно сказать.

– Вон как! – Водитель достал из кармана расческу, поправил пробор. Движение почти машинальное, а Бениамин Аркадьевич подметил: уважает, хочет перед пассажирами достойно выглядеть. Реакция водителя ему понравилась.

Водитель подул в расческу, засунул ее в футлярчик, футлярчик опустил в нагрудный карман и спросил:

– Как же так вышло, в наших краях лучшие люди эпохи срок мотали, а мы тут ни сном ни духом? Я в семидесятом демобилизовался, в семьдесят первом женился. Анекдоты травили, власть ругали потихоньку на кухнях под чай с водочкой, а куда ссылают, понятия не имели. Думали, в Магадан или на какие-то рудники. Вот тебе и Магадан! Всё у нас под носом было. Ха-ха! Не зря секретный город. Говорили, будто из-за ракетного топлива, из-за космоса. И н тебе, вон какие секреты открылись!

Бениамин Аркадьевич сидел молча, соображал, то ли считать вопрос риторическим, то ли на самом деле ответа требует. Он и сам, будучи много лет лектором системы политического просвещения, ничего не знал про здешние лагеря, про некий тайный «треугольник». Болтали что-то такое «голоса», так он не верил пересказчикам, и сам не слушал ночное радио, и другим не советовал. А ведь «голоса» откуда-то узнали именно тогда, летом 1972 года, сразу после первого секретного этапа.

Глава шестая. Повод пролить свет на происхождение Теми

В 1972 году город Темь готовился к главному событию в своей сравнительно небогатой истории – празднованию собственного юбилея. Никогда прежде возраст Теми не имел практического значения, и считать бы года никто не стал. Но в Кремле решили подбодрить обитателей далекого края государственной наградой, подогреть притухший трудовой энтузиазм. Орден выпал по разнарядке не самый лучший, всего лишь Трудового Красного Знамени. Боевых заслуг за Темью не числилось, а на орден Ленина отцы города, видно, не наслужили. Процедуру награждения кремлевские старцы, сообразно своему складу мышления, приурочили к юбилею. Так в указах всегда писали: «За выдающиеся заслуги и в связи с юбилеем».

Назначить дату празднования могли на любой день по партийно-хозяйственному графику. Но, следуя какой-то бюрократической прихоти, Кремль запросил информацию из местного обкома про точное число лет, прошедших с момента основания города. Зачем? Вопросов снизу вверх не задают. Местное руководство озадачилось выяснением деталей, не предполагая, какая муть времен поднимется попутно, и сколь кровавой окажется битва умов вокруг простого, казалось бы, вопроса: сколько лет Теми. Письменные источники на этот счет имелись, причем вполне достоверные, и сама история города не произрастала из археологических глубин, лежала на поверхности, присыпанная пылью двух-трех веков. Но мобилизованные обкомом краеведы никак не могли договориться, двух или трех.