В сумерках веры (СИ)

— Одолжил в офицерской столовой, — звук откупоренной крышки эхом отозвался в камере, и янтарный амасек заструился по горлышку в стаканы. — Выпьешь?

Потрескавшиеся губы капитана уже разомкнулись, чтобы ответить, но он осёкся, а его глаза прищурено поглядели в мою сторону.

— Последний раз мы пили после очень скверного дня, господин.

Теперь уже помедлил я, задумываясь.

— Так и есть.

Микорд поднялся на ноги и взял свой стакан. Прежде чем выпить его, он пристально разглядывал содержимое на скудном свету, после чего понюхал. Было ясно как день, чего он опасается, но я не стал ничего говорить, а просто пригубил свою порцию.

Вязкая жидкость обожгла пищевод, оставляя за собой растущее тёплое чувство. По телу пробежали мурашки, и пробирающий холод темницы отступил.

Наконец подозрительный капитан последовал моему примеру, сразу осушая весь стакан. Однако даже после этого он ещё на несколько секунд замер, внимательно изучая свои ощущения. А когда наконец расслабился, то из его груди вырвался вздох облегчения.

Обновив порции амасека, я сел на нары.

— Скажите господин, долго меня ещё будут тут держать? — голос гвардейца звучал возбужденно, будто бы его переполняло нетерпение. — Я слышал, наши парни уже заходят в столицу. Нет сил сидеть и ждать тут!

— Понимаю тебя, — мне потребовалось сделать ещё один глоток, чтобы промочить вдруг пересохшее горло. — Но инквизиционные команды пока лишь готовятся. Совет считает, что бойцы уже достаточно опытны, чтобы самостоятельно разбираться с еретиками и прочей нечистью.

— Команды… — повторил Микорд, отходя к противоположной стене. — Значит, мне нужно время, чтобы отобрать бойцов и сладить их, господин. Я ведь… я ведь один остался.

Последние слова наполняла неприкрытая печаль, от которой мои пальцы сильнее сжали стакан с выпивкой. Он действительно остался один.

Уже год я почти не бывал на боевых заданиях, занимаясь только вскрытием шпионских ячеек. Для такой работы не нужен большой ударный отряд, который сопровождал бы меня постоянно. К тому же, три года назад на Биатус прибыл Себастьян, которого я старался держать рядом.

Увлекшись обучением дознавателя, я совершенно позабыл о моральном состоянии своего единственного телохранителя, пережившего слишком многое.

И теперь я оказался вынужден лично сказать ему об участи, на которую сам и обрек его.

— Тебе не нужно готовиться, Брант…

Мужчина обернулся ко мне и хохотнул, принимая мои слова за шутку. Я сжал зубы от злости.

— Спасибо за поддержку, господин. Но Император не терпит самонадеянных.

— Ты меня не верно понял… — слова покидали глотку через силу. — Лучше сядь, Брант. Это тяжело.

Заподозрив что-то в моих словах, гвардеец обернулся. Теперь его взгляд излучал неприкрытую угрозу. Мужчина медленно прошагал мимо меня и сел, продолжая опираться ногами на голый камень.

— Вы больше не хотите, чтобы я убивал еретиков, господин?

Вопрос прозвучал так, будто бы меня собирались обвинить в ереси, а на тёмном лице внезапно показался хищный оскал.

— Я боюсь, капитан, что ты перешёл черту, — в качестве аргумента из моего кармана возник инфопланшет, протянутый гвардейцу. — Что ты скажешь на это? Быстрым движением тот выхватил устройство и начал читать, время от времени бросая на меня напряжённый взгляд.

— Вздор, — бросил мужчина, дойдя до конца отчёта. — Они были порочны, и я исполнил свой долг, как и все эти годы. — Ты потерял контроль, Брант. Пожалуйста, признай это.

Микорд несколько секунд молча пялился на меня, после чего широко улыбнулся, будто бы услышал нечто смешное.

— Мне кажется, господин, вы не понимаете той истины, что открылась нам. Мы с вами прошли столько всего, но, похоже, только я в итоге понял суть…

Теперь уже напрягся я.

— О чём ты?

— Не притворяйтесь, господин! Император послал нам столько испытаний, но в итоге только мы с вами пережили их, в отличие от моих друзей. Это ли не знак нашей праведности? Нашей чистоты… — с каждым словом гвардеец говорил всё торопливее, полностью захваченный безумной идеей. — Послание Повелителя, что именно мы — его избранники в этом поганом мире и именно мы — судьи, что должны истребить еретиков и покарать слабых!

— Остановись… — мне хотелось сделать шаг навстречу капитану, но жадный блеск в его глазах меня остановил.

Тогда я положил руку на кобуру болт-пистолета.

— Почему?.. — тут же сбился гвардеец, отступив. — Почему, господин?..

— Ты опасен, Брант, мне жаль, — хромированный ствол поднялся в сторону сжавшейся фигуры. — Лучше стой смирно.

Щетинистое лицо изменилось в выражении, подобных которому я ещё никогда не видел у гвардейцев. Означало ли оно мольбу или же наоборот сострадание ко мне? Даже глаза ветерана изменились, словно на мгновение к нему вернулся рассудок.

Но только на мгновение, потому что в следующее Микорд уже прыгнул.

Мой первый выстрел прошел мимо, а капитан уже оказался рядом, исторгая зловонное дыхание почти в упор. В камере раздался звон, и стакан обратился в зазубренный осколок стекла, уже устремившийся мне в живот.