В сумерках веры (СИ)

По мере того, как Себастьян скрывался от моего взора, внутри меня нарастала пустота, леденящая душу сильнее, чем арктический холод Спеси. Кулаки самовольно сжимались, скрипя перчатками, а зубы скрежетали, грозясь расколоться. Единственное, чего я сейчас желал больше всего на свете — сбежать.

Тяжёлый удар послышался из ямы, и братья-мортус отошли от краев. Дело было сделано. Чёрные фигуры встали позади могилы, словно безмолвные стажи ожидающие, когда им позволят закопать мертвеца.

Стоявший рядом кардинал молча позвал меня, протянув руку. Помедлив секунду, я повиновался, принимая в ладонь кусочек пергамента.

— Aut vincere, aut mori, — произнес я на высоком готике и запалил послание.

Слишком тяжёлый для ветра, пылающий пергамент упал вниз. Я стоял на краю до тех пор, пока темнота могилы не поглотила тлеющий прах, после чего развернулся и зашагал по каменной тропе подальше.

Никто не окликнул меня, чтобы остановить.

***

Глубокая ночь и яростная метель прогнали с улиц всякого, кроме меня. Холод не беспокоил тело, ведь внутри него теплилась пара литров премиального джойлика, и ещё литр бурлил внутри бутылки в руке.

Петляющие улицы, неизвестные высокие здания и мелькающие над головой редкие флаеры. Всё это смешалось в искрящееся пятно, вздрагивающее при каждом неверном шаге. Впервые за последние десять лет мои мысли оказались абсолютно пусты или же настолько суетливы, что мой опьянённый разум не мог поймать хотя бы одну.

Кажется, несколько раз в ухе пищал вокс, будто бы пытаясь вернуть меня в реальность. Но тщетно.

Спустя несколько часов плутания, я оказался на пешеходной эстакаде где-то среди жилых шпилей. Прохожих не было вовсе, но дирижабли Министорума продолжали парить над городом, освещая мрачную обыденность яркой гололитической агитацией.

Сначала послышался громогласный гул, похожий на далекий звон, привлекающий внимание к громадине в небе, а следом сам воздух заискрился, обретая формы, схожие с листками, расклеенными на нижних уровнях трущоб.

Это был Император. Настоящий гигант в золотых доспехах, лицо которого укрывал ореол света. Но в этот раз он не улыбался и не протягивал руку, проявляя милосердие. В невидимом взгляде Повелителя Человечества я ощущал осуждение, способное поставить меня на колени. А указательный палец, скрытый под изящным и смертоносным доспехом, грозился нанизать меня на силовой коготь.

«А ты готов умереть за Императора?» — Гласила фраза, расчерчивающая небо вместе с изображением Бога.

Будто бы насмехаясь над одним из своих самых верных слуг.

Глава 10

Не помню, каким образом мне удалось добраться до отеля, однако даже глубокой ночью Икар излучал свою жизнерадостность, затаскивая пьяное тело в атриум особняка. Всё это время сервитор возбуждённо о чём-то говорил, попутно не забывая пожурить меня за такое безответственное поведение.

— А где мастер Себастьян? — Внезапно спросил киборг, отряхивая от снега снятое с меня пальто.

Впервые за ночь мой взгляд сфокусировался на изящной маске, заменявшей лицо слуги. Механические брови и составные веки, подражая человеческим эмоциям, тщетно пытались показать беспокойство.

— Он больше не придёт… — То ли прорычал, то ли прохрипел я, слыша лишь мысленное эхо своего голоса. — Больше тебе не придётся брать его плащ…

Несколько мгновений сервитор обдумывал мои слова, после чего совсем как живой понурил голову.

— Мне будет его не хватать. Молодой господин любезно помогал мне со смазкой…

Может быть, всё дело было в джойлике, но слишком уж огорчённым казался синтезированный голос, до этого звучавший лишь восторженно и возбуждённо.

— Мне тоже, Икар… — Прошептал я и попытался подняться.

Тело запоздало повиновалось командам, а мир вокруг казался крутым и дрожащим, будто бы голову приделали к пружине. Едва не оступившись, я с грохотом припал к стене. Пульсирующие болью колени понемногу ослабевали, вынуждая опускаться к полу.

Но тогда на помощь пришёл сервитор. Его холодные руки осторожно подхватили меня и повели в сторону лестниц. Более он ничего не говорил, пока мы не оказались в апартаментах. Там Икар поинтересовался о моих потребностях, а получив отказ, смиренно удалился, прикрыв за собой дверь.

Развалившись на мягкой кровати, я запрокинул голову, отдаваясь во власть сна. Мышцы расслабились, и из груди вырвался вздох облегчения, лишь для того чтобы оборваться затаившимся дыханием. Ведь именно в это мгновение на смену пьяной безмятежности пришли отчаяние и страх перед подступающим воспоминанием…

***

…оглушённый грохотом болтерного пистолета, я вскочил с постели. Голова раскалывалась под натиском обрывочных образов и предсмертных воплей, стремящихся догнать меня после пробуждения, но неотвратимо тающих под потолком апартаментов.

Перед глазами несколько минут висела мутная дымка, сквозь которую пробивались очертания тюремных камер старой крепости. Понадобилось ещё какое-то время, прежде чем реальность стёрла с пола кровь и скрыла безголовый труп, припавший к шероховатой стене. Руку, покрытую татуировками с Бронта.