В сумерках веры (СИ)

Наконец пальцы наткнулись на что-то, напоминающее замочную скважину. Но был ли ключ? Рука сама собой потянулась к карману и вытащила пластековый пакет с кулоном.

Несколько мгновений и оборотов оборвались звонким щелчком. Часть резного торца столешницы слегка выступил вперёд. Снизу я нащупал выступ, зацепился за него и осторожно потянул тайный ящик на себя. Начищенная лакированная древесина плавно заскользила наружу.

Внутри освободившегося короба лежали письма, несколько конвертов и информационный планшет. Конечно же устройство оказалось заблокировано паролем, что тут же уменьшило его ценность. Без ключевого слова, взлом займет не один день.

Тогда я обратил внимание на письма. Многие из них выглядели довольно старыми, изрядно помялись и пожелтели. Найдя наиболее свежие, мои глаза мельком пробежались по немногочисленным строчкам, отчего закипела кровь.

Снова любовные письма.

В сердцах я сжал одно из них, и оно с шелестом упало в ящик. Ничего не говоря, я откинулся на спинку рабочего кресла и погрузился в размышления.

Афелия тем временем решила сама изучить находку. Несколько минут она пытливо вчитывалась в размашистый витиеватый почерк и разглядывала пикт-снимки, сложенные в один из конвертов.

— Хальвинд… — Спустя несколько минут позвала меня сестра взволнованным голосом. — Это же его преосвященство...

Я сразу оживился, беря в руки несколько карточек. На них ещё молодая примадонна была запечатлена в обнимку с мужчиной, подозрительно похожим на кардинала. Правда, на обороте была указана дата. Сто лет назад.

Выходит, что они знакомы? И кажется, довольно близко.

— Что в письмах? — Повернулся я к воительнице.

— Это… — Та немного замялась, отводя взгляд. — Любовная переписка. И ведут они её очень давно.

На вычитку всех писем потребовалась пара часов, но благодаря этому получилось составить цельную картину.

Дарданелла Кризи и Банифаций Анку — впервые встретились в семинарии на Сцинтилле, когда кардинал был уже в чине одного из настоятелей, а примадонна — юной послушницей.

Деталей их ранней жизни в переписке не нашлось, однако с того момента эти двое довольно тесно общались. Но на расстоянии. Настоятель подался в миссионеры, а его подопечная из приходского хора угодила под крыло одного из видных музыкальных деятелей, имя которого мне совершенно ничего не говорило.

Время шло, они взрослели. Голос и актерский талант позволили Кризи подняться очень высоко и дали доступ к омолаживающей терапии. Именно поэтому она сохранила свою привлекательность. В то же время её партнер по переписке успел побывать на нескольких мирах, в том числе на охваченном войной 47 Капелла. Вероятно, за проявленную там доблесть Анку получил перевод на Валон-Урр и должность декана одной из епархий на планете. С того момента его влияние росло, он поднимался всё выше, пока не забрался на самый верх…

Впрочем, Империум полнится подобными историями, что не вызвало бы у меня особого удивления. Если бы не ключевая деталь. Несколько раз в письмах делался акцент на тайных свиданиях Кризи и кардинала, когда примадонна прибывала на Валон-Урр с визитом.

Очевидно, что этих двоих связывало нечто большее, чем проходящее увлечение. Вероятно, по этой причине в одну из последних встреч примадонна преподнесла своему главному любовнику «особенный» подарок:

«…необыкновенной красоты брошь, овитую золотой лозой.»

Глава 11

— Бог-Император… — вырвалось у меня против воли, после чего кисть поразила крупная дрожь, и пикт-снимок с шелестом опустился на пол.

Словно ураган, в сознании начала раскручиваться чудовищная мысль, сокрушающая все остальные. Следом отозвались все шрамы на теле, вдруг напомнившие о себе неприятным зудом.

Не в силах стерпеть боль, я вскочил с кресла и опрометью бросился в сторону двери, которую с грохотом снёс. Мне срочно требовался свежий воздух. Каждое мгновение тело всё сильнее сопротивлялось моей воле, а мир вокруг стремительно преображался.

Эхо шагов, разносящееся по длинному коридору, сменилось звонким хрустом каменной крошки под стальной подошвой. А полумрак высоких потолков обратился в открытое грязно-зелёное небо. Но светлее от этого не стало.

На негнущихся ногах я хромал по руинам, напоминающим галерею Солнечного собора, усеянную телами гвардейцев и культистов. Ветер же, ударяя в спину, доносил до меня жуткий безумный смех, сковывающий сердце в ледяные тиски.

— Не может быть… не может быть… — бормотал я как полоумный, снося очередную сгнившую дверь и вваливаясь в атриум.

Где-то на границе слуха до меня доносились голоса, на своих плечах и руках я ощущал чужие прикосновения. Но ничего этого просто не могло быть на самом деле.

Нарастающий зуд превратился в полноценную боль, подначивая сорвать с себя одежду и растерзать тело. Однако мне всё ещё хватало сил, чтобы сопротивляться бездумному порыву.

— Хальвинд… — догонял меня скрипучий, хриплый голос. Голос человека, которого однажды я уже предал Анафеме.