В тайге ночи тёмные

— Ну да, не сомневаюсь. А забавно, — принялась включать и выключать экран телефона, — ты так грубо с ней разговаривал, прямо как со мной тогда.

— У нас с ней, — но замолчал.

— Была договоренность? — уставилась на него с ухмылкой. — Никаких детей, никаких отношений. Так?

— Да, так.

— А ты себе не изменяешь.

— Пожалуйста, не надо вот этого снисходительно-обвинительного тона, — начал заводиться, — я да, я такой, Лиза. Закоренелый холостяк, который прямо говорит о своих желаниях или нежеланиях. Где-то я циничный, где-то может жестокий, не спорю. И скажу тебе честно, с Ксенией я просто спал.

— Со мной ты тоже просто спал. Разве нет?

— Я не хотел тебя терять, но был слишком уверен в своей исключительности, потому и позволил всему случиться. И, по-моему, хорошо поплатился за свои ошибки, а сейчас из кожи вон лезу, чтобы заслужить твое доверие. А еще меня достало, что ты постоянно при любом удобном случае тыкаешь меня носом в это прошлое.

— Хорошо, больше не буду, — и отвернулась к окну.

— Надо в аптеку заехать, купить то, что врач тебе прописала.

— Да, надо.

Лиза впервые ощутила безразличие. Насколько ей хотелось плакать там перед этой женщиной, настолько не хочется здесь перед ним. А в душе стало пусто и глухо. Соколов по-прежнему совершает поступки только с позиции своей собственной выгоды. Ему чихать на её чувства, да вообще на чьи бы то ни было. Брата считает человеком второго сорта, вечно во всем виноватым и недостойным элементарного «спасибо» за помощь, с Ксенией разговаривал так, будто она не женщина, с которой он делил постель, с которой наверняка было хорошо, а какой-то мусор. Да и на нее уже злился вовсю, видите ли, ему надоело упоминание прошлого. Что дальше? Начнет на Пашку раздражаться? Стоит ли еще раз говорить о том, какая она дура? Наверно, нет. И так всё очевидно. Сейчас сил не было злиться даже на себя. Хотелось поскорее добраться до дома, заползти в кровать и хотя бы на полчаса отключиться от реальности.

По дороге они заехали в аптеку, Евгений купил все необходимое, заодно прихватил Паше витаминный леденец, после чего отправились уже домой, где Лиза прямиком пошла на второй этаж. Само собой, говорить с ним не собиралась. А Соколов остался внизу с сыном.

— Ты будес? — протянул отцу конфету.

— Нет, родной, не буду, — помог ему снять фантик.

В голове тем временем пульсировала одна единственная мысль, только бы Лиза не надумала уехать.

Глава 58

— Ну, а ты чего такой помятый? — Кирилл нашел брата, лежащим на диване. В воздухе витали ароматы коньяка.

— Могу себе позволить, — ответил с хмельной ленцой в голосе. — Что хотел?

— Я от юристов. Хотел поздравить, — присел на подлокотник кресла, — дело с рабочими на лесоповале можно считать закрытым. Все стороны договорились по деньгам, судов не будет.

— Хорошо.

— Бригадира, кстати, отмазали. Так-то он мужик неплохой, но вот облажался. Тот пацан, которого посадил за пульт, вроде как он его в ученики себе взял.

— А тот угандошил человека, хороший ученик, ничего не скажешь.

— Если уж так рассуждать, то и ты ничем не лучше. Тебе говорили не лететь, а что в итоге? Ты чуть не угандошил пилота и сам чуть не сдох. Так что, всё относительно, брат.

— Да, в этом ты прав, — сел, затем налил себе еще коньяка. — Тебе не предлагаю, — глянул на него исподлобья.

— Может, все-таки расскажешь, что заставило тебя пить на рабочем месте?

— Моя наполненная событиями и смыслом личная жизнь, — криво усмехнулся. — Ты иди, работай.

— Угу, — покачал головой, — особо не увлекайся, в нашей семье главный тунеядец и неудачник я, а ты пример для подражания.

В ответ Евгений лишь фыркнул и залпом опустошил стакан.

Когда за братом закрылась дверь, Соколов откинулся на спинку дивана. Лиза молчит уже неделю. Вот просто молчит. Ни да, ни нет. Он уже и просил прощения, и бесился, и тоже включал обиженку, но ничего не помогло. Молчит, хоть тресни. Ладно бы высказала все, что накипело, обвинила во всех смертных грехах, хоть понятно было бы, о чем думает. Но нет. Конечно же, спать она ушла в Пашкину комнату, а сын начал все чаще капризничать, видимо, чувствует неладное. Как, оказывается, легко можно превратиться во врага для всех сразу. Раньше об этом как-то и не задумывался. Вернее, плевать было на чужое мнение, как на хорошее, так и на плохое. Теперь все чаще начал обращать внимание на слухи, на взгляды, на тон, с каким говорят люди. Лиза абсолютно точно считает его конченой мразью, тут понятно и без слов. Но, какие при этом мысли вынашивает, вот что хочется знать.

С того самого дня жизнь превратилась в ад, тихий ад. На работе все думы только об одном, лишь бы вернуться не в пустой дом, а дома это чертово молчание и презрение в ее глазах. Она уже сделала для себя какие-то выводы, раз ведет себя так. Разборки устраивать лишний раз тоже не хочется, да и нельзя. Потому и приходится сидеть как на пороховой бочке, мучительно ждать, когда рванёт.