В тайге ночи тёмные

В ответ она лишь посмотрела на него с благодарностью. И как же приятно вернуться домой. Правда, где именно теперь жить, большой вопрос. В лес без отца не сунешься. Значит, первое время придется снимать номер в гостинице.

— Как он?

— Держится. Отец сказал, ему провели несколько процедур гемодиализа и состояние улучшилось.

А Лиза сейчас же отвернулась, чтобы не показывать слез.

— Не плачь. Все будет хорошо. Мы тоже поможем, другое дело, что он ото всего отказывается.

— Как я ему в глаза посмотрю, — произнесла чуть слышно.

— Лиза, не кори себя. Семен Аркадьевич недаром запретил нам что-либо тебе рассказывать, он знал о своей болезни.

— Еще лучше.

— Как бы ни было, это его решение. Тем более, я уже сказал, ему стало лучше. Он в сознании и настроен оптимистично.

— Да, ладно… хорошо, — вытерла слезы, — просто…

— Я прекрасно тебя понимаю, поверь.

Через два часа были на месте. Паша хоть и с большим нежеланием, но остался с Александром, а Лиза помчалась к отцу. В палату буквально ворвалась. Семен сидел на стуле у окна, читал газету, но когда повернулся, Лиза его не узнала. Отечное лицо, серый оттенок кожи, больной тусклый взгляд.

— Пап, — подошла к нему.

— А ты что здесь делаешь? — так и замер от неожиданности.

— Что я здесь делаю? — пролепетала сквозь слезы. — А как ты думаешь? — скорее обняла его.

— Убью Кольку. Или это Сашка проболтался?

— Какая разница. И ты хотел скрыть от меня все это? Почему? — блуждала взглядом по его лицу.

— Да потому, — произнес на выдохе.

— Что значит потому?

— То и значит, дочь, — уставился в газету. — Мой диагноз требует слишком больших затрат при этом с минимальной вероятностью выздоровления.

— Сумасшедший, — замотала головой. — Да как так можно? Решил тихонько умереть, пока я бы покоряла столицу? Так что ли?

— Вроде того.

— Какой у тебя диагноз?

— Острая почечная недостаточность, как осложнение после пневмонии. Одну почку будут отнимать послезавтра, вторая останется на диализе. Так врач сказал.

— И долго вторая почка протянет на диализе? — а руки задрожали.

— Никто не знает. Лучше расскажи, как вы? Где Пашка? С Евгением?

— Нет. С Александром. Я прилетела одна.

— Только не говори…

— Да, мы не можем быть вместе.

— Опять любовь ушла, завяли помидоры? — усмехнулся.

— Мы не о том говорим.

— О себе я говорить не хочу однозначно. Мои болячки при мне и никуда не денутся.

— У него другая есть, — опустилась на стул, — то есть, была. Да не важно. В общем, она ждет от него ребенка.

— М-м, — многозначительно кивнул, — каков бык осеменитель, однако. Так, та баба была или есть, я что-то не понял.

— Какая разница?

— Ну, разница есть, вообще-то.

— Была…

— Угу. И что тебя тогда смутило?

— Папа.

— Давай, давай, рассказывай, раз приехала. Папе надо знать, что творится в столичных кулуарах, какие настроения царят, о чем буржуа ведут оживленные беседы. И что опять творит его бестолковая дочь.

— Знаешь, мне обидно. Обидно, что всё получается так. То ему не нужны были дети, семья, всех своих женщин он с легкой руки отправлял на аборт, а тут вдруг посыпались наследники. Один второй, третий.

— Третий? — вскинул брови. — Что, еще и третья баба есть?

— Нет. Есть дура первая, которая умудрилась второй раз…

— Да ты что? — расплылся широкой улыбкой.

— Это кошмар…

— Категорически не согласен с тем, что кошмар, но согласен с тем, что дура. Ты, Лиз, заигралась в маленькую обиженную девочку, которая одна одинешенька против всего мира. Все люди совершают ошибки, главное, вовремя их признать, если можно исправить, то постараться исправить, а нельзя, так жить дальше. Твой Соколов хочет быть с той женщиной?

— Нет…

— Значит, нет. Он хочет быть с тобой?

— Да.

— Вот и ответ. Мужик хочет быть с тобой. Все-таки хорошо, что ты приехала, хоть поучу тебя уму-разуму напоследок.

— Не говори так…

— Лиза, я решил, всё. И ввязываться в бессмысленные авантюры не буду.

— Это мы еще посмотрим, — поднялась, — я к доктору схожу, поговорю.

— Иди, поговори, — пожал плечами.

Однако разговор с лечащим врачом подтвердил опасения. На диализе отец не протянет долго, вторая почка тоже отказывает. Помочь может только пересадка. И надо срочно искать донора. Понятное дело, если идти в порядке общей очереди, отец просто не дождется, значит, надо за деньги и, что, скорее всего, за границей.

Из больницы Лиза вышла в состоянии полнейшей прострации. Какие там сто-двести тысяч рублей? Это вообще ни о чем. Здесь нужны миллионы.

— Мам! — кинулся к ней Паша. — Ты видела деду?

— Да, малыш. Видела.

— А мне к нему мозно?

— В больницу детишек не пускают. Но ты с ним обязательно поговоришь по видео-звонку. Ладно?

— Ладно, — закивал.

— Тебе есть, где остановиться? — вступил Александр.

— Поищу гостиницу, — и вспомнила, что телефон так и не включила после приземления.

— А давай к нам? Дом у нас большой. Тебе с ребенком всяко удобнее будет. Захочешь отца навестить, Пашку всегда можно с матерью оставить.

— Да, хорошо, — не стала отказываться. Сейчас ей действительно понадобится помощь, любая.

— Тогда поехали. Вы наверно есть хотите? — подмигнул Паше.

— Я хочу кусать. Очень.

— Окей, здесь есть хорошее место недалеко.