В тайге. С вопросами и ответами для почемучек

Мы устроили бивак с правой стороны реки, среди молодого ельника, у подножия высокой скалы. Место мне показалось удобным: с одной стороны от ветра нас защищал берег, с другой – лес, с третьей – молодой ельник.

На другой день мы пошли протаптывать дорогу налегке. Отойдя немного, я оглянулся и тут только увидел, что место для бивака было выбрано не совсем удачно. Сверху со скалы нависла громадная глыба снега, которая каждую минуту могла сорваться и засыпать нашу палатку вместе с людьми. Я решил, когда мы вернёмся, перенести палатку на другое место.

По рыхлому снегу самый привычный ходок может идти без отдыха не больше получаса. Поэтому у нас через каждые двадцать минут человек, идущий впереди, переходил в хвост, а его место занимал следующий. Так, чередуясь и протаптывая дорогу, нам удалось сделать за целый день всего только десять километров. Когда солнце совсем склонилось к горизонту, мы повернули назад.

Подходя к биваку, я ещё издали увидел, что на месте нашей палатки лежала громадная куча снега вперемешку с мусором, свалившимся сверху. Случилось то, чего я опасался: пока нас не было, произошёл обвал. Часа два мы откапывали палатку, ставили её вновь, потом рубили дрова. Было совсем темно, когда мы вошли в палатку и стали готовить ужин.

Ночь была тихая и звёздная. В лесу изредка потрескивали от мороза деревья. В палатке было уютно и сравнительно тепло. Я вносил записи в дневник, Ноздрин мешал кашу в котле, а Рожков, стоя, свёртывал себе папиросу. Вдруг какой-то странный шум пронёсся в воздухе. Он исходил откуда-то снизу, из-под земли. Словно там что-то большое, громоздкое падало, рушилось и с грохотом валилось с одного уступа на другой. Палатка наша вздрогнула и покачнулась. Лес зашумел, и с деревьев посыпался на землю снег. Собаки всполошились и подняли вой. Шум быстро стих и унёсся к северо-востоку. Я сразу понял: это было землетрясение. Теперь мне стало ясно, отчего произошёл снежный обвал.

Находись мы в это время на биваке, нам бы грозила большая опасность.

Когда вздрогнула земля, Ноздрин, морщась от дыма и не глядя на Рожкова, недовольным голосом сказал:

– Брось, будет тебе!

– Что? – спросил Рожков.

– Да трястись на месте.

Он думал, что это Рожков в шутку трясёт палатку и котёл с кашей.

Ночью было ещё два слабых толчка, но я так устал за день, что спал как убитый и ничего не слышал. За ночь наша лыжня хорошо занастилась, и на следующий день мы прошли десять километров скоро и без всяких приключений.

Протаптывание дороги по снегу заставляло нас проделывать один и тот же маршрут по три раза и, следовательно, удлиняло весь путь во времени более чем вдвое. Это беспокоило меня, потому что запас нашего продовольствия был рассчитан лишь на три недели. Растянуть его можно было бы еще дня на четыре. Я надеялся встретить гольдов-соболёвщиков и внимательно присматривался ко всяким следам.

Случалось, что протоптанную накануне дорогу заметало ночью снегом, и тогда надо было протаптывать её снова. За день мы так уставали, что, возвращаясь назад, еле волокли ноги; а на биваке нас тоже ждала работа: надо было нарубить и натаскать дров, приготовить ужин и починить обувь или одежду. Снег был такой глубокий, что даже на биваке мы не снимали лыж. Без них нельзя было принести воды, дров и подойти к нартам.

Наша обувь и одежда износились до последней степени. И немудрено: второй год путешествия был на исходе. Изношенную обувь мы не бросали, а держали как материал для починки. Сначала починка производилась редко, а потом всё чаще и чаще – почти ежедневно. Когда был израсходован последний лоскуток рыбьей кожи, мы стали рвать полы полушубков и ими подшивать унты. Этот материал тоже был непрочен и быстро протирался. В конце концов мы так обкорнали полушубки, что они превратились в гусарские курточки без пол. Тогда мы бросили верхние поясные ремни как вещи ненужные, потому что они постоянно съезжали на нижнюю одежду.

Не лучше обстояло дело и с бельём. Мы уже давно не раздевались. Белье пропотело и расползалось по швам. Обрывки его ещё кое-где прикрывали тело; они сползали книзу и мешали движениям. Не раздеваясь, мы вытаскивали то один кусок, то другой через рваный карман, воротник или рукав.

Я никак не думал, что наш маршрут так затянется. Всему виной были глубокие снега и частые бураны.

С 7 по 18 декабря дни были особенно штормовые. Как раз в это время мы нашли охотничий летник, построенный из древесного корья на галечниковой отмели. Летник был старый, покинутый много лет тому назад. Кора на крыше его покоробилась и сквозила. Мы так обрадовались этим первым признакам человеческого жилья, как будто это была самая роскошная гостиница. Тут были люди! Правда, давно, но всё же они сюда заходили. Быть может, и опять попадутся навстречу.

Мы привели летник, насколько это было возможно, в порядок: выгребли снег, занесенный ветром через дымовое отверстие в крыше, выгребли мусор и сырой травой заткнули дыры.