В тайге стреляют

Примерно через час подъехали к селению. Юрты, обнесенные легкими изгородями из жердей, без всякого порядка рассыпались по косогору. И над каждой стоял толстый перекрученный столб дыма. На колокольне деревянной церквушки тускло блестел позолоченный крест. Между строениями, пересекаясь, пролегли заполненные тенями тропинки. Вскинув голову, Назарка внимательно смотрел вперед. У юрт виднелись лошади, сани с раскиданными оглоблями. Особенно много их было возле дома с белыми ставнями, что возвышался недалеко от церкви.

«Штаб, наверное», — определил Назарка. Словно подтверждая его предположение, Мельчес заметил:

— Вон начальники живут-гуляют! У них там пулеметов много. Хитрая штука! Шибко быстро стреляет, говорят! Только патронов для них мало. Так мне один человек сказал.

Навстречу подводам с сеном на рысях приближалась группа вооруженных всадников. Назарка предусмотрительно зарылся в сухую, приятно пахнущую траву и притих.

— Не бойся! — заметил Мельчес и язвительно добавил:— С чего тебя-то они трогать станут? Ты же не ревком...

Поравнявшись с первым возом, широкоплечий, неповоротливый в оленьей дохе якут натянул поводья и крикнул старику:

— Никого не видал на дороге?

— А кого сейчас увидишь? Все попрятались, как мыши. Вы только веселитесь-катаетесь!

— Вредный человечишка! — сказал кто-то, и белобандиты засмеялись.

— Вредный человечишка! — когда перестук копыт затих, пробурчал Мельчес. — Станешь вредным... В городе красные тоже все отнимают у людей?

— Нет, красные за бедняков.

— Верно. Сказывали, будто за хамначитов они, — подтвердил старик. — А эти говорят, будто те красные всех якутов перевести хотят — убивают.

— Врут! — убежденно ответил Назарка.

Спохватившись, прикусил язык и мысленно ругнул себя за несдержанность. Фролов же строго наказывал... Мельчес хмыкнул, подстегнул хворостиной равнодушных ко всему быков и внимательно посмотрел на своего случайного знакомого. Уж больно он речист.

— Не скажи этого «гостям»!.. Откуда ты знаешь? — понизив голос, заинтересованно спросил он.

— Купец толковал, — нашелся Назарка. — Красные-де против богатеев. В других местах они уже прогнали экс... экс... — Назарка не смог выговорить мудреное слово и заключил: — В общем, жирных всяких-разных!

— Однако в самом деле: правду в землю не закопаешь! Ревком такое же при всех говорил.

Волы без понукания свернули к юрточке. Мельчес и Назарка спрыгнули на утрамбованный снег. Разминая затекшее от неудобного лежания тело, Назарка вприпрыжку припустил к жилью, открыл скрипучую дверь, обитую невыделанной коровьей шкурой.

В полутемной юрте было полно народу. На наклонных стенах и на подпорках висели ружья, патронташи, одежда. На столе валялись обглоданные кости, рыбьи головы, грязная посуда. На левом ороне несколько повстанцев при мерцающем свете огарка играли в буру. Раздавались возбужденные выкрики и ругань. Вокруг картежников сгрудились любопытные. В тесном низком помещении было душно. Пахло потом, прелью и застоявшейся сыростью. Заплеванный земляной пол был мокрый и скользкий.

Приглядевшись к обстановке, Назарка осмелел, очистил с торбасов снег и прошел к очагу. Запас топлива в загородке иссяк — не осталось ни полена. Назарка щипцами разворошил угли и протянул к ним закоченевшие руки.

Дверь распахнулась. Порог перешагнул какой-то человек в большой, как воронье гнездо, рысьей шапке. В полумраке Назарка не разобрал черты лица, но что-то в движениях вошедшего заставило его насторожиться.

— Сено есть! — громко оповестил тот.

Голос его показался Назарке удивительно знакомым. «Семен!» — кольнула мысль. Но усилием воли он заставил себя по-прежнему стоять у камелька, растопырив над углями пальцы.

— Оглохли, что ли! — крикнул вошедший и язвительно присовокупил: — Или «от коня со ссадиной мошки не отходят»[47]?

— Семен! Семен! — обрадовался Назарка и, позабыв про всякую осторожность, бросился к нему.

Конечно, это был самый настоящий Семен! Они вместе батрачили у Павла, спали в одном углу. Разве такое забудется?

— Тый[48]! — вырвалось у Семена, когда он, вглядевшись, узнал Назарку. — Ты откуда? Как сюда попал? Где отец? Давно из наслега? Моих не встречал?

— Отец с красными ушел, у нас которые ночевали, — шепотом поведал Назарка. — Подожди. Потом все расскажу!

— С красными ушел? — изумленный, Семен присел, разинув рот, и опасливо огляделся.

Мельчес занес беремя дров, накидал полный очаг поленьев. Струйки огня, вытягиваясь, зазмеились кверху.

— Бездельники! — ворчал старик, раздеваясь. — Только карты и знают! Чем они раньше занимались, когда войны не было?

— Пойдем! — потащил Семен за собой Назарку. Вид у него был растерянный. — Как же... Павел говорил, вроде бы вас красные побили. Отец-де против них — вот и отомстили. Они-де всех подряд стреляют, кто им из якутов попадется... Многие после в отряд вступили!

Семен отчаянно затряс головой, словно ему стало невыносимо больно от множества нахлынувших мыслей. Назарка заглянул ему в глаза и зло обронил:

— Врет ваш Байбал! Обманывает вас!