В тайном государстве

— Дик намного старше меня. Мне было всего двадцать два года, когда мы познакомились, полюбили друг друга и поженились. Он забрал меня из дома и перевез сюда, в Челтнем. Этого мой отец ему никогда не простил. Но Челтнем — родной город Дика. В нем он родился и устроился на работу после колледжа. Сначала все шло отлично, хотя друзей у меня было маловато. Дик прекрасно ко мне относился. Затем пошли дети, они полностью меня заполонили. Дик все больше втягивался в работу. Года четыре назад, верней — пять, сразу же после рождения Клариссы, я заявила — хватит, довольно детей. Мы поругались. И — я встретила Тони.

— Чем он занимается? — машинально задал вопрос Стрейндж, чтобы как-то проявить интерес.

— Он работает с Диком. — Это было уже интересней.

— Мы познакомились с ним на рождественском празднике. Танцевали вместе, толкались, как подростки. Дик терпеть не мог танцевать. Я чувствовала, что возрождаюсь к жизни. — Она с трудом улыбнулась. — Потом Дик уехал на какую-то конференцию, и мы случайно встретились с Тони на вечеринке у знакомых. Так и пошло. В следующий раз, когда Дик отсутствовал, мы… мы стали любовниками. — Фраза звучала выспренне, но отлично передавала ее старомодное воспитание. Стрейндж кивнул, хотя ничего в этом не понимал.

— Дик, должно быть, что-то заподозрил, ведь они соприкасались по работе, и некоторое время все было очень неприятно. Мы поговаривали о разводе, но дети… В конце концов все уладилось. Тони и я согласились, что надо положить конец нашим встречам… — Она умолкла, а у Стрейнджа возникло ощущение, что рассказ приближается к развязке.

— Затем он, то есть Дик, нашел работу в Лондоне. Все закончилось. Мы стали подумывать, не перебраться ли нам всей семьей в Лондон, но Дик и думать об этом не хотел. Оставить Челтнем и своих друзей, забрать детей из школы было выше его сил. Лондон он ненавидел, а тут еще цены на дома подскочили до потолка. Нам казалось, что лондонское назначение временное. Дик стал ездить к нам ежедневно, но дорога его слишком выматывала. Потом он нашел приятеля, у которого была государственная квартира рядом с вокзалом Виктории, где он ночевал в течение недели. А потом снова принялся за ежедневные поездки. Думаю, он догадывался, что у нас с Тони все началось заново. А в четверг он нагрянул неожиданно.

Наступившее молчание красноречиво свидетельствовало о том, что вот-вот будет финал. Но Стрейндж жаждал теперь подробностей.

— Что случилось потом? — спросил он.

— Все произошло внезапно. Две-три ночи он пропадал.

— Где?

— Понятия не имею. Говорил, на работе.

Стрейндж мысленно отметил это в голове.

— В гараже раздался шум машины. Было рано — часов шесть.

Естественно, Листер часто уходил с работы рано.

— Мы лежали с Тони в постели наверху. Детей я отправила к подруге. Дик громко позвал меня, он всегда так делал, когда возвращался домой. Я вышла в пеньюаре на лестницу и тут поняла, что он еле сдерживается. Думаю, он выпил, потому что перемахивал через две ступеньки, несмотря на запрет врача.

Теперь она плакала, но рассказа не прерывала.

— Он отпихнул меня, и я не могла его остановить. Он пришел в ярость, швырял вещи, оскорблял Тони.

— Как?

— Никогда я не видела его в таком гневе. Он ругал Тони почем зря, подробностей я не помню. Помянул всех, вплоть до детей. Многого я не поняла. Он кричал, что знает — его хотят погубить, что все заранее спланировано.

«Эге, — подумал Стрейндж, — в этом что-то есть».

— Он намекал, что знает больше, чем они полагают. Стоит ему вернуться в Лондон, орал Дик, и стрясется беда. Потом я вспомнила об этом в пятницу… А тогда он совсем обезумел и бросился на Тони.

— А вы что делали?

— Старалась их разнять, конечно. Но все бесполезно. У Дика в руках оказался осколок от зеркала и… — тут миссис Листер беспомощно развела руками.

— А потом?

— Я побежала вниз за «скорой помощью». Разъяренный, он погнался за мной, пытаясь меня задушить. Я, похоже, завизжала, тут он бросился в гараж и умчался на машине. Больше я его не видела. Теперь вы понимаете, почему… я чувствую за собой вину.

Она поперхнулась и расплакалась. Стрейндж растерялся и старался ее успокоить. Но ничего не вышло. Эмоции мешали делу. Ему нужны были факты, факты, только факты, неизвестные до сих пор. Он ждал, внимательно и непреклонно. Сара Листер промокнула глаза уголком простыни.

— Итак. У Дика было что-то на уме? — спросил наконец Стрейндж.

— Да. Я, бывало, нет-нет да спрошу его, но он болезненно воспринимал вопросы, говорил, что все выяснится в конце концов.

— Он ведь много разъезжал? — рискнул задать вопрос Стрейндж.

— Да, вы правы, — миссис Листер взглянула на него с подозрением. — Навещал знакомых, я полагаю. Иногда раздавались странные телефонные звонки.

— От кого?

— Понятия не имею. От людей, хотевших с ним поговорить. Они никогда не называли себя. А он ни о чем не рассказывал.

— А вы интересовались?

— Я ведь сказала: мы это не обсуждали.

Стрейндж переменил тему.

— Вы знаете про управление?

— Немного. Там компьютеры и все засекречено.

— Знаете про меня?

Она умолкла. Рука разглаживала невидимую складку на покрывале.