В те дни на Востоке

Видя в фашистской организации своего союзника, японские резиденты поддерживали с Родзаевским тесную связь, обещая ему заглавную роль в будущей политической игре. Для этого Родзаевский помог им совершить несколько провокационных актов против китайцев. Это послужило поводом для вторжения японцев в Маньчжурию в сентябре 1931 года.

После создания империи Маньчжоу-Го, японцы предложили Родзаевскому именовать свою партию «Российским фашистским союзом», разрешили открыть газету «Наш путь», а в 1937 году посоветовали создать шпионско-диверсионную школу. В нее вербовались разные неудачники из эмигрантской молодежи, которые после подготовки забрасывались в Советский Союз. Особенно активно развернула свою работу школа со времени нападения Германии на СССР. Японцы ждали удобного момента, чтобы выступить. Им нужны были обученные агенты, и Родзаевский их готовил.

В свое время он уговорил стать шпионкой Евгению Пенязеву. Но ей, как известно, не суждено было вернуться в Маньчжурию, зато вместо нее явился советский офицер. Когда Родзаевский узнал об этом, он радовался больше самого генерала Дои. В этом была и его заслуга. Теперь ему хотелось использовать офицера в своей политической борьбе. Он жаждал дать несколько очерков в газете об «ужасах» советской действительности. И Дои передал офицера в его распоряжение.

Над городом, согретым теплым весенним солнцем, гулко разносился колокольный звон. Казалось, он лился откуда-то с неба и медленно таял, уносясь вдаль.

Померанцев шагал по улицам за неразговорчивым рябоватым парнем, у которого на поясе висел наган. Проходя мимо церкви, Иван с любопытством посматривал на колокольню, где гудели языкастые колокола. С крыш домов по водосточным трубам сбегала вода. Улицы обнажили серый асфальт, по которому разъезжали легковые машины, пролетки. Встречались и китайские рикши, возившие на коляске пассажиров. Пестрели яркие афиши и рекламы. Фирма «Стелла» предлагала духи, пудру, крем. Театр «Модерн» возвещал о камерном концерте симфонического общества. На домах встречались вывески: «Красноярский скупочный магазин», «Томское торговое общество», универсальный магазин «Чурин и К^о».

Среди прохожих были европейцы в шапках и шляпах, в пальто и жакетах. Встречались японские офицеры с саблями на боку. На перекрестке улиц Померанцев увидел нищих, которые сидели на панели около своих изношенных шляп и картузов. В другом месте на тротуаре стоял седой старик, играл на скрипке.

Все здесь было необычно: и яркая реклама, и шикарные витрины магазинов, и разноликая публика. Вот он, тот мир, о котором Иван много слышал, но никогда еще не видел!

Около одноэтажного кирпичного дома рябоватый остановился и открыл парадную дверь. Померанцев прочел вывеску перед входом: «Клуб российского фашистского союза». Они вошли в просторный зал со сценой. На стенах висели портреты фашистских вождей разных стран. Ивану были знакомы только Гитлер, Муссолини и Франко. Рябоватый пригласил в кабинет. На стене под самым потолком Померанцев увидел большой портрет Николая Второго, пониже — скрещенные флаги: царский и фашистский с черной свастикой. А под ними сидел щуплый человек с желтыми напомаженными волосами, зачесанными на пробор с бакенбардами и рыжей бородкой. Черная косоворотка, подпоясанная ремнем с портупеей, делали его похожим на царя, изображенного на портрете.

— Слава России! — выбросил вперед руку рябоватый. С кресла встал рыжебородый и сделал то же самое.

— Господин Померанцев, — показал рябоватый на Ивана. Рыжебородый протянул руку и представился:

— Родзаевский — вождь Российского фашистского союза. Присаживайтесь.

Померанцев опустился в мягкое кресло, скользнул глазами по блестящим хромовым сапогам вождя, в которые были вправлены черные бриджи. И ему стало неловко за свой потрепанный костюм и старое демисезонное пальто — дар капитана Ногучи.

— Закуривайте, — любезно пододвинул металлическую коробку Родзаевский.

Иван взял сигарету и, разминая в пальцах, несмело посматривал на него, на его благообразное лицо, старомодную бородку.

— Я уже знаю о вашем смелом поступке, — заговорил Родзаевский. — Рад, что вырвались из-под коммунистического ига и решили сотрудничать с нами. — Он кривил губы, а цепкие, с раскосинкой глаза пытливо бегали по собеседнику, будто чего-то выискивали. — Я тоже бежал из России. Не понравились мне советские порядки. Они чужды народу: посягают на его священные идеалы — собственность. Я нашел здесь соратников и создал свою партию. Только фашистская форма власти может принести силу и славу России!

Родзаевский всегда увлекался, когда говорил о борьбе с большевиками. В подобных случаях из него, как из рога изобилия, лилась злопыхательская речь.

— Итак, Иван… Как вас по батюшке?

— Иванович.

— Вы сейчас, Иван Иванович, нам вот так нужны, — провел Родзаевский ладонью по шее. — Война Германии с Россией затягивается. В ней будут ослаблены обе стороны. И это нам на руку… Как сейчас жизнь в Советском Союзе? — Он буравил лицо Померанцева, нетерпеливо грыз ноготь мизинца (старая журналистская привычка).