В те годы

Сказать кратко, Лунин был приверженцем того, чтобы не только водить паровоз, но и уметь ухаживать за ним, не ожидая подъемного ремонта. Почему надо было при отправке паровоза в ремонт предъявлять длинный список дефектов? Для чего их накапливать, если можно при хорошем ежедневном уходе самим устранять мелкие неисправности? Для этого надо знать слесарное дело, но его Лунин изучал в училище. За счет лучшего ухода бригада увеличила срок службы паровоза без ремонта, а дефектную ведомость и сроки подъемного ремонта сократила.

Все просто и ясно. Но для того чтобы достичь результата, надо было победить самих себя. Все надо было делать обычно и немного по-другому: набор инструмента немного иной; на остановках осмотр немного иной; некоторые детали за счет ухода заставить работать немного больше дней, чем обычно; топлива тратить тоже немного меньше.

Эти «немного» и применяли последователи Лунина в промышленности и на транспорте. Токари, фрезеровщики, строгальщики, шоферы, трактористы, комбайнеры сами стали выполнять мелкий ремонт, лучше ухаживать за оборудованием, использовать его. И тогда немногое выросло в огромный экономический результат.

Николаю Александровичу Лунину было 26 лет, когда он в 1942 году получил Государственную премию. В следующем, 1943 году он стал Героем Социалистического Труда. На груди новатора два ордена Ленина. Потом учеба в институте инженеров железнодорожного транспорта. После войны Лунин работал начальником Московско-Рижского отделения Московской железной дороги.

Немало можно было бы рассказать и про других молодых тружеников, которые в годы войны стали лауреатами Государственной премии СССР, Героями Социалистического Труда.

4

Прекрасно, хотя и считается книжным, слово «причастный». Оно означает участвовавший в чем-нибудь, имеющий непосредственное отношение. Причастный — значит не бесстрастный наблюдатель, не свидетель событий. Ты причастен к делу победы в годы Великой Отечественной войны; ты причастен к делу коммунистического строительства в мирные годы. История развивается по своим законам, ничто не может ее остановить — и ты причастен к великой Истории строительства нового мира. Тридцать лет наша Родина не знает бомбежек и грома орудий. И мы обязаны этим нашим советским воинам. Рядом с ними сражались труженики тыла.

…Под Москвой есть станция Купавна. Здесь находится Купавинская тонкосуконная фабрика; на ней работала ткачиха Маша Рожнева, русоволосая круглолицая девушка с восторженным взглядом; чувство уныния было ей несвойственно. Теперь Мария Ивановна Рожнева — начальник технического отдела. Имя ее известно стране: инициатор социалистического соревнования за экономию сырья в легкой промышленности, активный участник движения за коммунистическое отношение к труду, член КПСС, делегат XIX, XX и XXII съездов партии, лауреат Государственной премии СССР. Как и многие ее сверстницы и сверстники, она пришла в цех подростком. Незачем повторять, какое трудное было время.

Маша вспоминает свою юность.

— Мы начали работать, — говорит она, — едва успев дорасти до станка. Жили в общежитии, питались по карточкам, одевались по ордерам.

Она смеется:

— В житейских делах были людьми дошлыми: знали цену хлебной пайке, катушке ниток, куску мыла. И все же мы оставались мечтателями. Стуча деревянными подошвами, ходили по затемненным улицам и мечтали о праздничном сиянии уличных фонарей, светлых окнах, победе. За чертой победы в наших мечтах было счастье.

А в чем же оно?

— Я не жалею, — как бы подводит итог Маша, — ни об одном прожитом дне, потому что всегда, во все дни была счастлива. Чем? Своим трудом, который любила и люблю, уважением товарищей, доверием народа, избиравшего меня в Верховный Совет. Счастлива семьей, детьми.

…Колонный зал в Москве. Идет очередное собрание комсомольского актива. В президиуме, в последнем ряду, на самом крайнем месте сидит худенькая темноглазая девчушка с черными косичками. Ясно, что она волнуется — у нее красные уши, щеки то бледнеют, то розовеют; руки свертывают и развертывают исписанные листки. Сима Котова — воспитанница детского дома. Теперь она работает на фабрике. Ее отец погиб на финской войне, мать — во время бомбежки.

Невыносимо тяжело, когда ты не чувствуешь отцовскую крепкую руку, не ощущаешь теплоту и нежность материнского сердца. Но счастье в том, что есть здесь, в шумном цехе, добрые тети Мани и тети Даши. У них полно забот: после смены они спешат за продуктами; занимают друг у друга деньги; рассказывают в своем кругу, какие письма получили с фронта, и смахивают при этом слезу. Но у кого много своих забот, тот лучше понимает чужое горе и чужие заботы.

— Не горюй, Серафима, — улыбаясь, ободряют они девчушку. — Держись, казак, — атаманом будешь.

Сима старается изо всех сил. Приняли ее в комсомол. Понемногу исчез у нее страх перед выступлением на собрании. Все чаще появляется желание пойти учиться, и в то же время гложет сомнение, кажется, что из этого ничего не выйдет. Работать и посещать занятия — легко ли? И еще неизвестно, как будет даваться учеба.

Но ведь рядом комсомольцы.