В те грозные годы

Поарму тут же было поручено заняться изготовлением знамен. Получив такое указание, я вызвал к себе начальника армейского Дома Красной Армии Г. Н. Голикова, ознакомил его с решением Военного совета. Уточнили детали: шить знамена работники Дома Красной Армии будут из обычной красной материи, по размеру и форме Государственного флага СССР. В левом верхнем углу, у древка, должна быть эмблема серпа и молота со звездой.

И закипела работа. Женщины кроили и шили полотнища, художник В. А. Бунтов рисовал эмблемы, киномеханик Саша Габов изготавливал древки и крепил к ним знамена. Древки венчали металлические наконечники.

Наконец работа была закончена. Г. Н. Голиков привез все девять знамен в политотдел. И в ночь на 22 апреля мы от имени Военного совета армии распределили их между соединениями. Знамя под номером 5, которому впоследствии суждено было стать Знаменем Победы, командир 150-й стрелковой дивизии генерал-майор В. М. Шатилов принял в пригороде Берлина — Карове.

Кстати, эти знамена нередко использовались по своему назначению еще и до штурма рейхстага. Так, на одном аз этапов уличных боев севернее Панкова (район Берлина) 525-му стрелковому полку из 171-й дивизии было приказано захватить большой средневековый замок, расположенный в глубине тенистого парка, и примыкавший к нему многоэтажный дом, превращенные гитлеровцами в сильнейший узел сопротивления. Перед атакой командир полка И. Г. Николаев и его заместитель по политической части М. П. Пашаев поручили парторгу майору М. С. И. Умаханову, разведчику Аркадию Булатову, автоматчикам Владимиру Попову и Роману Миниху вместе с атакующими подразделениями ворваться в здание и после того, как очаг сопротивления будет ликвидирован, установить на самой высокой точке многоэтажного дома знамя Военного совета.

Началась атака. Знаменосцы Умаханов, Булатов, Попов и Миних одними из первых пробились в занятый фашистами дом. Под огнем врага пробрались на крышу и установили там знамя. Вскоре и замок был также очищен от гитлеровцев.

Взбешенный неудачей, противник открыл по дому с развевающимся над крышей красным полотнищем сильный артиллерийский огонь. Вспыхнул пожар, здание загорелось. Могло сгореть и знамя. Тогда группа майора Умаханова сквозь дым и пламя снова пробралась на крышу и спасла его. Несколько позже, с овладением нашими войсками районом Шенхольц, это знамя ими же было водружено на высокой башне вблизи железнодорожных мастерских.

22 апреля 207-я стрелковая дивизия во взаимодействии с артиллерийскими и танковыми частями овладела районом Розенталь. Одно из самых высоких зданий этого района — кирху занял стрелковый батальон из 594-го полка. Заместитель начальника политотдела дивизии подполковник А. Е. Жук прибыл туда со знаменем Военного совета армии. Группа в составе политработника А. Е. Жука, командира полка А. П. Чекулаева, начальника полковой артиллерии А. Ф. Жирякова в сопровождении нескольких автоматчиков поднялась на кирху и установила знамя в одном из оконных проемов. Гитлеровцы незамедлительно открыли по нему артиллерийский огонь. А. Ф. Жиряков, А. П. Чекулаев и несколько бойцов были ранены. Им тут же оказали срочную медицинскую помощь. А через несколько минут наша гаубичная батарея подавила вражеские орудия, стрелявшие по кирхе прямой наводкой. Кумачовое же полотнище продолжало реять в оконном проеме, возвещая о том, что район Розенталь находится в руках советских войск. Позднее, когда части 207-й стрелковой дивизии вели бой в центральной части Берлина, это же знамя было водружено над зданием Кроль-Оперы.

Так, из района в район, из квартала в квартал, по мере продвижения вперед, к центру Берлина, переносили знамена Военного совета армии и другие дивизии, водружая их на самых видных местах.

А что происходило в это время в стане врага? Разумеется, тогда нам не были известны на этот счет какие-либо подробности. Но, поскольку события, происходившие в те дни в имперской канцелярии, имели определенное, хотя и косвенное отношение к наступательным действиям советских войск, в том числе и нашей армии, полагаю необходимым вновь сослаться на уже упоминавшуюся ранее книгу «Последние дни Гитлера».

По свидетельству ее автора Г. Л. Розанова, после обстрела нашей дальнобойной артиллерией центра Берлина несколько главарей фашистского рейха, спасая свои шкуры, сбежали из столицы. Гиммлер и Риббентроп — в Шлезвинг, Геринг — в Берхтесгаден.

«Утром 21 апреля в кинозале виллы Геббельса состоялось последнее совещание руководящих работников фашистской пропаганды… Геббельс обрушился с площадной бранью на немецкий народ. Он кричал о его «неполноценности», вопил, что «все планы нацизма слишком велики и благородны для такого народа», и, наконец, пригрозил: «если мы уйдем, то земной шар должен задрожать».

«В 15 часов 22 апреля, — пишет далее Г. Л. Розанов, — созывается последнее в истории нацистской Германии регулярное совещание для обсуждения военного положения. В кабинете Гитлера собрались Кейтель, Йодль, Кребс, Борман, Бургдорф и другие.

После ознакомления с обстановкой Гитлер впадает в истерику.