В те грозные годы

С освобождением Резекне и выходом войск 3-й ударной армии на рубеж Виляны, Прейли ожесточенность боевых действий нисколько не уменьшилась. К тому же вести их теперь предстояло в пределах Лубанской низменности, почти полностью лишенной проезжих дорог. Сплошные болота простирались более чем на 40 километров, до реки Айвиекстэ. К ней между болотами пролегала единственная грунтовая дорога, но она прикрывалась многочисленными опорными пунктами противника, проволочными заграждениями, завалами и минными полями.

— Придется искать обходы, тропки между болотами. Привлеките к этому и местных жителей, особенно партизан. Они наверняка хорошо знают эти места, помогут, — сделал вывод командарм, знакомя руководящих работников армии со сложившейся обстановкой.

Тогда же мы узнали от Василия Александровича новость: Гитлер заменил командующего группой армий «Север» своим любимцем генерал-полковником Шернгером, что, по мнению Юшкевича, являлось прямым свидетельством стремления верховного немецко-фашистского командования усилить оборону Прибалтики, особенно на рижском направлении.

— Вот, прочтите вслух, чтобы все знали, — протянул мне командарм отпечатанный на машинке листок. — Это первый приказ Шернера по группе армий «Север». Документ любопытный. Мне сегодня доставили его наши разведчики.

В приказе говорилось: «Фюрер в тяжелый час поручил мне командование северной армейской группой… Вы можете быть убеждены, что в ближайшее время я выловлю последних скрывающихся тыловиков и бездельников. Каждый метр земли, каждый охраняемый пост нужно защищать с горячим фанатизмом. Мы должны зубами вгрызаться в землю. Ни одно поле битвы, ни одна позиция не должны быть оставлены без особого приказа. Наша родина взирает на вас со страдальческим участием. Она знает, что вы, солдаты северной группы, держите судьбу войны… Мы будем бороться и победим!»[9]

— Громко сказано: «Будем бороться и победим». Замах солидный, — заметил кто-то из присутствующих. — Только вся эта петрушка скорее для собственного успокоения.

— Не совсем так, — возразил генерал В. А. Юшкевич. — Согласившись командовать северной группой, Шернер конечно же потребовал ее усиления, новых резервов. И вообще, возня с его назначением не случайна. Значит, фашисты по-прежнему намерены яростно обороняться, и нам нужно быть готовыми к этому.

Перед тем как войска армии двинулись по труднопроходимой Лубанской низменности, Военный совет обратился к личному составу частей и соединений с призывом еще решительнее идти вперед, гнать ненавистного врага с советской земли. «Пусть каждый фашист знает, что карающий меч советского народа не пощадит никого, кто с оружием в руках поднялся против нашей страны», — подчеркивалось в его обращении.

В ночь на 29 июля части 79-го стрелкового корпуса обогнули с востока одно из крупнейших болот низменности — Лиелаис-Пурвс и соединились с войсками соседней, 22-й армии. 207-я стрелковая дивизия корпуса вышла на перешеек, разделявший два больших болота, и во взаимодействии со 182-й дивизией 22-й армии завязала бой с противником. 30 июля подразделениям 597-го стрелкового полка подполковника Ковязина удалось на узком участке фронта пробиться к железной дороге. Это был первый успех в этой, как метко назвали ее бойцы и командиры, «болотной войне».

…Хотя 207-я стрелковая дивизия уже 20 дней вела непрерывные бои в труднейших условиях, моральный дух ее личного состава оставался, как всегда, высоким. Этому в большой мере способствовала целеустремленная, непрерывно проводившаяся партийно-политическая работа среди воинов. С первого дня наступления находящиеся в этой дивизии инспектор поарма майор Плахотин и старший инструктор Ковтун в своих докладных записках регулярно сообщали, что политотдел и весь партийно-политический аппарат соединения используют самые различные формы и методы партполитработы для поддержания высокого боевого настроя в ее частях и подразделениях.

Так оно и было на самом деле. За 20 дней боев около 400 воинов дивизии удостоились высоких государственных наград. Ордена и медали награжденным вручались, как правило, в торжественной обстановке, перед строем. После этого с каждым из них беседовал либо начальник политотдела, либо секретарь парткомиссии, либо помощник начальника политотдела по комсомольской работе. На родину отличившихся бойцов и командиров — в сельские Советы, на предприятия и в учреждения, школы — посылались письма с выражением благодарности за воспитание достойных патриотов, мужественных защитников социалистического Отечества. О боевых подвигах, за которые воины получали награды, рассказывалось и на страницах дивизионной газеты, им посвящались также листки-молнии.