В те холодные дни

— Большое спасибо, — сказала парню Нина, протянув руку на прощание. — Ну и опростоволосилась же я нынче — позор. Так глупо вышла из игры.

Парень, однако, не торопился уйти, стоял перед девушкой и любовался ее свежим раскрасневшимся лицом и большими сверкающими черными глазами.

— Между прочим, — сказал он девушке, — меня зовут Николай. Николай Шкуратов. А вас как?

— Нина, — сказала она и засмеялась от смущения. — Вы спортсмен?

— Какое там! — махнул он рукой. — На лыжах, конечно, умею, но так… А вы из команды «Медики»?

— Угадали.

Она старалась согнуть ногу в колене, поглаживая его руками, морщилась от боли. Николай сочувственно смотрел на нее.

— У меня к вам большая просьба, Нина. Как только заживет ваша нога, пойдемте в кино. На любую картину и на любой сеанс.

— Вот чудак! — Нина засмеялась, снимая с головы красную шапочку, встряхивая рассыпавшиеся темные волосы.

Как только Нина поправилась, Николай уговорил ее пойти в кино. Потом, провожая девушку домой, к своему удивлению, узнал, что она живет у его дальней родственницы, одинокой «тетки Дарьи», как звали ее все Шкуратовы, хотя она была не теткой, а троюродной племянницей Никифору Даниловичу.

После работы Николай спешил к воротам городской поликлиники и ждал, когда освободится Нина и выйдет к нему.

Все медсестры и врачи давно обратили внимание на молодого настойчивого ухажера, говорили Нине:

— Какой ладный, красивый парень! Чем не жених? Не прозевай, другие девки вмиг пришвартуются.

Но Нина не торопилась признать его женихом. Хоть он видный и умный, даже красивый, а все же не сразу его поймешь. Кто знает, каков он? Жизнь приучила Нину к сдержанности и осторожности. Нина не могла так сразу броситься навстречу, и сердце ее и душа открывались не вдруг. Николаю нужно было проявить много терпения, чтобы дождаться того дня, когда девушка до конца поймет его и разберется в своем собственном чувстве.

Николай был слишком молод, горяч, нетерпелив и, как многие молодые люди, считал, что от жизни нужно брать все решительно и мгновенно.

Однажды он сказал Нине:

— Ты знаешь, я скоро ухожу в армию и хочу, чтобы ты стала моей женой.

Нину насторожило такое скоропалительное признание. Ей показалось, что оно шло не от сердца, а от расчета, от обстоятельств: «Я ухожу в армию и хочу, чтобы ты стала моей женой». Вот если бы он сказал: «Я тебя люблю и прошу стать моей женой». Это совсем другое дело. Как он не понимает этого?

И Нина не решалась ответить, не знала, как поступить, и смущенно молчала.

— Что же молчишь? Не любишь меня? — обиделся Николай.

— Сам понимаешь, — мягко сказала она, — это такое дело, нельзя так, сразу. Настоящую любовь надо испытать.

— Чем? — спросил Николай.

— Временем.

— Запомни же свои слова. Пока буду служить в армии, жди меня. Я вытерплю разлуку, только жди меня.

И Нина согласилась ждать.

Но перед самым расставанием, в тот злополучный день проводов Николая, он вдруг решился нарушить уговор. «Тогда уж наверняка станет ждать, никуда не денется».

Тот вечер у костра, та ночь и утро у озера, с яхтой под белым парусом, неожиданно переменили многое в Нининой жизни. Все запуталось.

Глупо, нелепо поссорились тогда Нина и Николай.

После отъезда Николая в армию в городской поликлинике стал появляться молодой инженер Вячеслав Иванович Поспелов. Оказывается, он еще в то утро, когда впервые увидел Нину, узнал от кого-то, где работает девушка. Тогда не получилось знакомства, какой-то психованный парень помешал, а теперь можно повторить атаку, говорят, парень ушел в армию.

Он недолго искал ее. Увидел, как она прошла в белом халате, скрылась в процедурной. Он подошел к нянечке, спросил:

— Кто эта женщина? Врач?

— Старшая сестра, — ответила женщина. — К ней без талончика, если надо срочно.

Он пошел к кабинету, постучался.

— Войдите, пожалуйста, — ответил кто-то на его стук. Он вошел и сразу увидел ее у окна.

Тонкое смуглое лицо девушки с огромными черными глазами теперь еще более поразило Поспелова какой-то задевающей, яркой красотой. И низкий, грудной голос, и спокойная, сдержанная улыбка, и плавные жесты, и прямые смоляные волосы, спадающие на круглые плечи, вызвали приятное волнение. Он молча смотрел на нее, чуть растерялся, не знал, что сказать.

— Я слушаю вас, — рассеянно сказала девушка, доставая из шкафа какие-то склянки.

— Помогите, пожалуйста, — выпалил он случайно пришедшее в голову. — У меня что-то с глазами. Кажется, пыль. Посмотрите.

— Пройдите.

Она усадила его против света. Взглянула в лицо, узнала. Иронически усмехнулась, стала смотреть глаза.

— Откройте пошире глаза, смотрите прямо.

Он жмурился, ресницы дрожали.

— Что с вами? — спросила она. — Больно?

Он уставился на нее, шутливо сказал:

— Откровенно говоря, при виде вас чуть не ослеп. Еще тогда, на берегу, сверкнули, как солнце. Вся кровь моя застыла в жилах. Глупая острота, понимаю, но это правда. С того дня все время думаю о вас, искал, хотел встретиться.

— Пошире откройте глаза, — строго сказала она.

— У меня ничего не болит, я придумал, извините. Как вас зовут?