В тебе моя жизнь...

Марина подорвалась с места и подбежала к окну, перепугав няньку. Ветер, рвавший ветви деревьев, что стояли в цвету, подхватил играючи сотни маленьких белых лепестков и понес их с собой, рассыпая их нынче с высоты на землю и на прохожих, словно хлопья белого снега.

«…. Одно скажу тебе — опасайся белого человека, когда снег будет падать в мае. Прости ему его поступки, прими его слова. Он будет искренен. Есть два пути в твоей жизни. Выберешь прощение — жизнь сохранишь. Выберешь гнев — погибнешь…»

— Это невозможно, — прохрипела Марина, хватаясь за вырез платья, что вдруг сдавил ее грудь, мешая дышать. — Невозможно!

Она подхватила юбки и побежала прочь из своей половины, натыкаясь на мебель на своем пути, будто ослепла вмиг. Она бежала по коридору и кричала во весь голос, призывая к себе дворецкого, чувствуя, как от ужаса, плещущегося в душе, идет кругом голова, и подгибаются колени.

С дворецким Марина столкнулась прямо на последних ступеньках лестницы, едва не сбив его, поднимающегося на хозяйский этаж, ярко-красного от спешки и волнения. Она схватила его за плечи, такая маленькая и хрупкая, ныне с силой вжимая пальцы в его ливрею, что он слегка поморщился.

— Барин! — выкрикнула она ему в лицо. — Куда поехал барин? Что сказал?

— Не ведаю, барыня, уж простить прошу меня покорно. Не докладывались они!

И Марина отпустила его, вдруг осознав, как выглядит со стороны ее неожиданный порыв. Прислонилась устало к стене.

— Иди и отправь людей. Пусть к Загорским идут, к Львовым или в дом Арсеньевых. В ресторации. В офицерскую в Зимнем. Пусть везде про барина спрашивают. Мол, домой его кличут, барыне худо.

Получив это распоряжение, старый дворецкий, словно мячик перекатываясь, поспешил по ступенькам вниз отдать приказы дворовым. Уже когда его нога ступила на пол холла, в тишине дома вдруг громом прозвенел звонок в передней. Звякнул и замолк, чтобы потом опять зазвенеть долго и протяжно, будто с каким-то надрывом.

Марина вздрогнула, услышав его пронзительный звук, но от стены так и не смогла оторваться, потому как только она была ей опорой сейчас, когда ноги вовсе не держали ее. Она наблюдала, как быстро просеменил в переднюю дворецкий, услышала, как он вскрикнул громко там, в этой небольшой комнатке. А потом вдруг в передней все зашумело, будто туда рой пчел залетел.

А после двери из нее распахнулись, и в холл вошли несколько лакеев, что несли что-то на плаще, одна пола которого ехала с тихим шуршанием по паркету холла, оставляя за собой темно-бурый след на полу. За широкими спинами в ливреях не было видно, что именно у них руках, но по напряженным плечам можно было догадаться, что это нечто тяжелое. Они быстро прошли в комнаты на первом этаже дома, миновав холл.

Марина в ужасе прижалась в стену, словно желая слиться с ней воедино, чтобы не видеть того, что сейчас видела на полу холла. Кровь… О Господи, кровь!

За лакеями внутрь дома быстро прошел Арсеньев, выкрикивая: «Быстрее! Быстрее!», тяня за собой какого-то маленького человечка в сером сюртуке и с большим черным саквояжем в руке. Он не заметил на Марину, ведь та стояла на самом верху лестницы, на ее последних ступеньках, почти слившись со стеной холла. Да и признаться, было видно, что ему вовсе не до того, чтобы оглядываться по сторонам.

Затем в холл ступил Сергей. Медленно, тяжело ступая по паркету. Будто каждый шаг давался ему с трудом. Он не должен был заметить ее на лестнице, ведь его взгляд был прикован к фуражке, что он нервно вертел в руках. Но будто движимый каким-то шестым чувством Сергей вдруг перевел взгляд наверх, прямо на помертвевшую Марину. В его глазах Марина без особого труда прочитала ответ на свой немой вопрос и прикрыла веки, словно не в силах более выдерживать этот тяжелый сочувствующий взгляд.

В мгновение ока Сергей буквально взлетел по ступеням, чтобы поддержать ее, вмиг пошатнувшуюся под сильным напором боли, не дать ей упасть с лестницы. Она распахнула глаза и взглянула в его стальные. Он сам вдруг потерял способность дышать на миг, заметив какое неприкрытое горе плескалось в этой изумрудной глубине.

— Il…?[538]— совсем тихо прошептала она, так тихо, что он едва расслышал ее.

— Он ранен, — ответил ей Сергей. — В бедро.

Марина вдруг шатнулась к нему, прижалась всем телом. Он на миг опешил от этого резкого движения и едва удержал равновесие, а потом легко обнял ее, успокаивая. Он чувствовал, как трясет мелкой дрожью ее тело и не сразу сумел понять, что Марина смеется каким-то нервным смехом. Она вдруг отстранилась от него, показывая знаком, что все в порядке, что она уже пришла в себя, и ее можно отпустить.

— Она ошиблась! — прошептала Марина, подавив очередной смешок. — Ошиблась, понимаешь? Старая цыганка ошиблась…

Глава 64