В тени

***

Смирнов сидел на дне окопа, ожидая смерти: его вдруг охватило какое-то тупое равнодушие ко всему, что происходило там, наверху. Но, танки почему-то не приближались, а отдалялись от него, судя по шуму двигателей. Наконец, Николай нехотя поднялся и выглянул из окопа. То, что он увидел, удивило его. Обе бронированные машины, видимо, решив не рисковать, повернули вправо и скрылись за поворотом дороги, а без них, не отваживалась идти в атаку пехота!

Николай непроизвольно взглянул на часы и изумился во второй раз: они отмечали почти четыре часа с тех пор, как начал переправляться полк.

«Через три часа можешь отходить, – вспомнил он слова майора Синицына. – Через три часа, не раньше!»

Смирнов ласково потрепал рукой стебелек кипрея, спасшего ему жизнь.

«Кто знает, – подумал он, – что было бы со мной, кабы не этот, презирающий врага, отважный цветок?..»

Начинало темнеть, и Смирнов незаметно выбрался из окопа.

На второй день его блужданий по лесу он, наконец, вышел к переправе через Березину, где повстречался с сержантом Вавиловым. Смирнов не сразу различил, где вода, а где берег: толпы снующих муравьями людей смешались в одну кипящую массу, продираясь от жиденького, побитого бомбами леска к разбитой переправе, над которой колдовали саперы, где ближе казался другой, спасительный берег.

– Товарищ лейтенант, что будем делать? – спросил Николая Вавилов.

– Переправляться, сержант. Ты плавать умеешь?

– Давно не плавал, с детства.

Он хотел что-то добавить, но из-за леса показались немецкие самолеты.

– Воздух! Воздух! – разнеслось по толпе.

Находящиеся на берегу люди, гражданские и военные побежали в разные стороны, давя друг друга. Немецкие самолеты, сверкая на солнце стеклянными кабинами пилотов, стали, один за другим, заходить на остатки переправы, которую пытались восстановить саперы. Бомбы поднимали столбы воды и речного песка, сбивали с плотов красноармейцев, многие из которых больше уже не показывались на поверхности воды.

В воздухе еще стоял гул бомбардировщиков, а по реке уже плыли обломки понтонов, расщепленные бревна разбитого моста. Течение реки медленно несло тела убитых людей, трупы лошадей, копны сена, какие-то чемоданы и узлы с пожитками.

Самолеты ушли; и людская лавина вновь потекла к реке. В узкие горловины двух уцелевших понтонов, протянутых по обе стороны разбитого моста, закрывая путь всему, что двигалось на колесах. Танки, беспомощно выставив стволы пушек, просто тонули в обтекающей их плотной человеческой массе. Лошади, впряженные в артиллерийские орудия и понукаемые ездовыми, тоже застревали в этом потоке.

– Чего встал?! – кричал кто-то из ездовых на пожилого мужчину, который пытался забросить свой мешок в запряженную телегу. – Давай или туда, или сюда!

Саперы, словно муравьи, облепили остатки моста, стараясь стянуть разбитые понтоны. Им помогали все: и военные и гражданские. Кто-то привез бревна, которыми стали латать дыры, образовавшиеся во время налета. Заметив в штабном автомобиле полковника, Смирнов направился к нему.

– Товарищ полковник, разрешите обратиться.

Тот, молча, посмотрел на стоявшего перед ним командира. Гимнастерка Смирнова была грязной, бинт на голове побурел от крови, на сапоги налипла глина.

– Лейтенант Смирнов, шестьсот тринадцатый стрелковый полк. Мы прикрывали отход полка, и наша часть сейчас находится на том берегу. Товарищ полковник, неужели нет еще одного моста?

– Нет, – коротко ответил полковник. – Ниже по течению наплавной мост тоже разбит. Переправляйтесь на подручных средствах. Немцы в десяти километрах отсюда, и к вечеру, я думаю, будут здесь.

– Сюда! Давайте, сюда! – раздался чей-то крик. – Здесь брод!

Смирнов посмотрел в ту сторону. Красноармейцы и беженцы уже шли по пояс в воде, придерживая на плечах узлы и ребятишек. Люди брели медленно, будто сцепленные друг с другом. Ближе к тому берегу, где обширную отмель огибало русло реки, людей как будто размывало водой: кто-то решался и плыл, остальные стояли в воде, и с каждой минутой их становилось все больше и больше.

***

В этот критический момент вдалеке показались немецкие истребители.

Пока «Мессеры», сопровождаемые сотнями настороженных глаз, делали по небу широкий круг, чтобы лечь на боевой курс, по ним ударило с десяток спаренных пулеметов, установленных на грузовиках. Самолеты, не обращая внимания на огонь, начали стрелять по скопившимся людям. Пилоты делали заход за заходом. Людей стояло так много, что трудно было промахнуться. Вода в реке окрасилась в красный цвет. Началась паника. Люди метались по мелководью, пытаясь укрыться от огненных трасс немецких пулеметчиков. Расстреляв весь боезапас, самолеты скрылись из виду.

Смирнов, уже в который раз, посмотрел на речную гладь. По реке вновь плыли трупы убитых людей, чемоданы, баулы, мешки.

«Сколько это может продолжаться?!» – подумал он.

Ему стало обидно, что масса войск, скопившаяся у моста, не в состоянии защитить мирных людей, которые, несмотря на боль и кровь, продолжали лезть в реку, чтобы перебраться на противоположный берег…