В тени

— И почему этот замок находится так далеко от Лондона? — проворчала она и, достав из маленькой шелковой сумочки, которую носила привязанной к своему поясу, расшитый носовой платок, отерла им свое мокрое от пота лицо. — Четыре дня в дороге… Я устала… Обычно в это время мы с леди Анной сидим на ее любимой скамье в королевском саду, в тени, и читаем сонеты, которые пишет ей Его Величество… Как бы я хотела очутиться сейчас там! Этот зной… Ненавижу его!

— Через несколько дней мы будем в Лейккасл, и там вы отдохнете и телом, и душой. Ваша дорогая подруга и ее счастье стоят этого долгого путешествия, — желал подбодрить свою возлюбленную сэр Уолш. Сам от также изнывал от жары, но, как истинный мужчина, никогда на нее не жаловался.

— Хм! — Альенора нахмурилась и отвернула от собеседника лицо. — Леонард, скажите… — Она поняла, что обратилась к нему слишком интимно и, вновь взглянув на него, поспешно добавила: — Простите меня… Сэр Уолш…

— Мне не за что вас прощать, мисс Нортон. Мы с вами так давно знакомы, что нам незазорно называть друг друга по имени, — чарующе улыбнулся тот, подумав, как прелестно было слышать свое имя на устах любимой.

— Скажите, Леонард, — решительно промолвила девушка, пристально смотря в его лицо. — Должна ли я сердиться на Бригиду из-за того, что она повторно выходит замуж? Должна ли я расстраиваться при мысли, что она давала клятву верности моему брату, а сама станет называть «супругом» другого мужчину и делить с ним ложе?

— Нет. Ни сердиться, ни расстраиваться вы права не имеете. Ведь вы знаете, что говорят при венчании: «Пока смерть не разлучит нас», и, если смерть забрала одного из супругов, потерявший считается свободным от этого брака как перед Богом, так и перед обществом, — твердо ответил Леонард, теперь поняв задумчивость Альеноры. — Ваш брат погиб, и, выйдя замуж повторно, миссис Бригида не совершит греха.

— Я знаю… Это так жестоко с моей стороны! Я сержусь на мою Бригиду! Какой позор! Ведь она мне как сестра! — сердито воскликнула Альенора, вдруг почувствовав злость и ярость на саму себя и свои несправедливые чувства по отношению к подруге. — И ведь… Ведь она имеет на это полное право… Филип был не первым, кто попросил руки Бригиды. Это был Вильям Тьюри. Получив от меня отказ, Вильям…

— Он просил вашей руки? — удивился сэр Уолш.

— Да, просил, но я решительно отвергла этого пройдоху. К чему он мне? Но Бригида была влюблена в него уже несколько лет, и, услыхав о его поступке, она так расстроилась! — Альенора тяжело вздохнула: воспоминания о том дне заставили ее сердце наполниться горечью. — Но, как оказалось, поняв, что он не получит меня, он пошел к моему отцу и просил у него руки Бригиды…

— К вашему отцу? Почему не к отцу самой девушки? — поинтересовался Леонард, весьма заинтригованный этой историей.

— Потому что лорд Гиз, отец Бригиды, не мог бы дать за ней приданого. Вильям знал, что мой отец любит Бригиду как свою дочь, и знал, что тот, не задумываясь, даст за Бригидой достойную сумму золота… Казалось, теперь Бригида будет счастлива, пусть даже с этим недостойным ее Вильямом… Но в этот же день домой вернулся Филип. Он, в свою очередь, был влюблен в Бригиду и заявил отцу, что женится на ней. Ему было равнодушно то, что Бригида желала бы выйти за Вильяма Тьюри, поэтому о прошении Вильяма ни ей, ни ее родителям сказано не было. О том, что именно Вильям просил руки Бригиды первым, знаем лишь мой отец, Филип и я… Знали.

— История достойная длинной баллады, — усмехнулся сэр Уолш. — Альенора, Господь имеет на нас, смертных, свои планы, и, несмотря на обман и недомолвки, этот план Он осуществит. Будь вы моей супругой, и случись так, что я потерял бы свою жизнь, вы могли бы выйти замуж еще раз, за любого желанного вами мужчину.

— А если бы первой в нашем браке не стало бы меня, сэр? Вы бы тоже женились повторно? — задала вопрос Альенора, такой острый, что Леонард на секунду опешил, не зная, что ответить.

— Я не допустил бы этого. Я продал бы свою душу Дьяволу, чтобы уйти первым, потому что жизнь без вас была бы мне невыносима, — тихо сказал Леонард, впервые открыв девушке свои чувства так прямо и доходчиво.

Пораженная признанием сэра Уолша, Альенора ничего не сказала, но продолжала смотреть в его красивое мужественное лицо и размышлять над его словами.

«Я люблю его… Милосердный Господь и Мать Его Дева Мария! Как же сильно я люблю его! И как же сильно я желаю стать его супругой и наслаждаться его объятьями и супружескими ласками! — вдруг пронеслось в разуме девушки, но затем она поспешно отвернула взгляд на дорогу и нахмурилась. — Но быть его женой было бы тем же самым, что заживо гореть на костре! Свои устаревшие глупые патриархальные взгляды он не изменит, а я не изменю своих! Я никогда не стану рабой мужчины! Я никогда не стану вашей послушной женушкой, Леонард!»