В тени алтарей

В первый день пасхи он решил поздравить с праздником госпожу Глауджювене. После памятной разлуки их знакомство не оборвалось. Ведь они понимали друг друга. Ссориться с Люцией у Васариса не было ни причин, ни желания, она же была настолько разумной женщиной, что даже не помышляла о мести. Она несколько раз встречала Людаса с Ауксе, с любопытством оглядывала их и печально улыбалась. Люция уже окончательно отказалась от личного счастья и злобы к влюбленным в своем сердце не вынашивала. Ведь ее жизнь уже кончилась, а жизнь Васариса только начиналась. С Ауксе она так и не познакомилась, да теперь уже и не особенно хотела этого. Ауксе же побаивалась Люции как дамы надменной, хотя со слов Людаса и знала ее незавидную историю.

Витукас поступил в гимназию, учился хорошо, ему уже не требовалась опека Васариса, но изредка он навещал крестного отца. Прибежал он и в страстную субботу похвалиться и рассказать, как накрывают пасхальный стол мамочка, Текле и Аделе.

— Посреди стола будет стоять высокая, как башня, баба, на одном конце жареная индюшка, а на другом — поросенок с яблоком в зубах. На каждый торт Текле посадила сахарную розу, а Аделе на одном написала «Аллилуйя», а на другом «Со святой пасхой!». А есть еще пирог, иохожий на ежа. Сегодня перед обедом мы красили яйца, а когда вернусь, я вырежу узоры на трех яйцах: одно мамочке, другое вам, а третье себе. Вы ведь придете завтра?

— Хорошо, приду, Витукас. На пасху все ходят в гости.

На первый день пасхи Васарис собирался побывать только у Глауджюсов и Гражулисов.

В столовой госпожи Глауджювене он застал нескольких визитеров, которые теснились вокруг стола, выбирая кусочки повкуснее и запивая их разными сливянками и рябиновками. Поздоровавшись с Люцией и Витукасом, Людас тоже должен был «поддержать компанию» за столом. Гости расправлялись с индюшкой и поросенком, не стесняясь, сами себе наливали рюмки и осушали их, желая хозяйке здоровья и веселых праздников. Наконец они убрались, но из передней еще долго доносились голоса, пока там разбирали пальто и шляпы.

— Кто это такие? — спросил Васарис.

— Думаешь, я знаю? Вероятно, приятели Глауджюса или его служащие. Визитеров сегодня хватает. Еще только начало, а они уж и лыка не вяжут. Верно, к концу такое будет, что хоть из дому беги! Беда сегодня хозяйкам, особенно тем, у которых мужья директора, начальники или владельцы предприятий.

Не успел Людас обменяться с ней несколькими фразами, как в передней снова задребезжал звонок, и трое военных, звеня шпорами, показались в дверях. Очевидно, это уже были хорошие знакомые Люции. Все они выглядели отлично. Галантно поздоровались и поздравили Люцию со светлым праздником, а когда сели за стол и принялись отведывать закуски и вина, то все похваливали хозяйку и делали ей комплименты. Люция оживилась и повеселела. Васарис заметил, что эти визитеры ей приятны, и вскоре распрощался.

Выйдя на улицу, Васарис тщетно старался подавить досаду по поводу того, что не удалось побыть вдвоем с Люцией. «Неужели, — думал он, — я все еще ревную, когда она флиртует с другими?»

У Гражулиса Васарис совершенно неожиданно застал Стрипайтиса. Гостей вообще было много. Депутат развлекал их, рассказывая о всяких происшествиях на митингах.

Ауксе угощала Людаса пасхальными лакомствами собственного приготовления и расспрашивала, как он провел первую неделю каникул и что думает делать на второй. Услыхав это, Стрипайтис подошел к ним.

— Людас, на завтра ни с кем не уславливайся, — сказал он Васарису. — Поедем завтра в Калнинай. Побываем в своей старой резиденции и устроим митинг. Там наши позиции еще довольно слабы. Министр дает мне свой автомобиль, захватим с пуд литературы и плакатов и зададим жару социалистам!

Как Стрипайтис «задавал жару», Васарис знал еще по довоенному времени, а теперь депутат разошелся вовсю. Поэтому Васарис боялся влипнуть в какую-нибудь скандальную историю.

— Поглядеть Калнинай, конечно, было бы любопытно. Но ты как хочешь, депутат, а я выступать не буду. Не представляю себе, что бы я мог сказать, взобравшись на воз либо на забор.

— Воображаю! — засмеялась Ауксе. — Хотела бы я услышать, как ты излагаешь программу христианских демократов и громишь социалистов.