В тени Алтополиса (СИ)

Рыжая сестрица давно ушла, я же продолжал пялиться на светящиеся окна, будучи не в силах отвести взгляд. Нет больше Гриньки, всё… Пропитанный злобой корень выдернули из груди, но облегчения не наступило. Лишь невыносимая, тянущая душу пустота.

Какой же ты гад, Гринька…

Глава 4. В осаде.

Лука Лукич редко демонстрировал эмоции. Казалось, в высушенном жизнью бобыле не осталось ничего человеческого, способного радоваться, горевать или удивляться. Единственной вещью, вызывающей в нем хоть какие-то чувства, было старое немецкое ружье. То самое, что каждый вечер брал с собой на обход.

Мне строго-настрого запрещалось дышать рядом с ним, не то, что трогать руками, но я все же не вытерпел - нарушил запрет. Дождался, когда бобыль отлучится по делам и прокрался к висящему на стене оружию. Разглядел на массивном ложе клеймо в виде гор с латинской буквой S. Колодка оказалась покрыта вязью рисунка с изображением птиц, выпорхнувших из кустов и охотничьих псов, вставших в стойку. Вышло красиво, прям как в книжке… Механизм ружья выглядел громоздким и устаревшим, но в нем по-прежнему чувствовалась сила – та самая огневая мощь. В каждом болтике, в каждом винтике… Не то что в современных поделках, слепленных из пластика и прессованных металлических опилок. А еще от него веяло покрытой мхом древностью, тем прежним временем, когда благородство было в чести и дворянский род славился не только страстью к кутежам, но и поступками.

Немецкий «Зимсон» семьдесят третьего года выпуска… Что и говорить, дорогое ружье, обласканное вниманием и заботой.

Когда я вернулся с улицы, Лукич как раз заканчивал очередную чистку. В воздухе стоял тяжелый аромат оружейного масла, от которого моментально запершило в горле. На газетном листе была разложена мелочевка вроде щеточек и пуховки. И конечно же на углу стоял стакан остывшего чая.

- Есть что по делу? – спросил Лукич, не отрывая взгляд от ствола.

Как он догадался? Неужели звериное чутье? Говорят, у некоторых людей оно вырабатывается с годами, особенно у тех, кто живет в постоянной опасности. Жизнь Лукича казалась размеренной и спокойной, но это сейчас - кто знает, чем он занимался пару лет назад. Опять же ружье… Не станет нормальный человек столько времени с железякой возиться. Пускай и очень красивой.

- Давай, выкладывай, - приказал бобыль.

Я сел и рассказал имеющуюся информацию про красный внедорожник – всё что удалось узнать от Тоши. Описал чудаковатого хозяина, упомянул про местные номера и время приезда – хаотичное, не имеющее никакого порядка.

Лукич внимательно слушал, отложив дела в сторону. Изредка тарабанил пальцами, черными и блестящими от оружейной смазки.

- У меня всё, - закончил я свой доклад. Ожидал хоть какой-нибудь реакции, но Лукич своим привычкам не изменил. Кивнул – мол, информация принята к сведенью и вновь взялся за чистку. Обидно… Столько времени было затрачено, столько сил, а он даже спасибо не соизволил сказать. Что взять с человека, живущего с ружьем. Бобыль, он и есть бобыль.

Я вернулся в коридор и принялся готовиться ко сну: разложил поскрипывающее от времени раскладушку, вытащил из шкафа теплое одеяло. После новостей о Гриньке настроение окончательно испортилось. Даже не знаю, что было хуже: неосуществимость планов мести, что вынашивал и лелеял последние дни или удачливость гаденыша. Получается, ты у нас теперь особенный, Гриня? Скоро станешь бегать быстрее ветра и по две страницы текста запоминать? Ну ничего-ничего, когда в следующий раз увидимся, тебе это не поможет, Трусом родился, трусом и умрешь. И ни одна молекула, ни один маркер в мире не способны этого изменить.

На следующее утро подоспела новость – латиняне порезали двух казачков. Казалось бы, привычное дело для поселка, живущего в условиях постоянных разборок. В ответ казачки должны были посадить на ножи двух бразил, исходя из принципа: око за око, зуб за зуб. Но все пошло наперекосяк…

Громом среди ясного неба прозвучало известие о разбойном налете на лавку благовоний, принадлежащую Диего Косте – известному генералу из Фавел. К армии тот не имел ни малейшего отношения, а назывался так из-за иерархии, выстроенной в бразильских трущобах на армейский манер.

Всего генералов было двенадцать – ровно столько же, сколько и учеников у Христа, но в отличии от апостолов эти персонажи ничем хорошим не прославились. Торговля наркотой, грабежи, убийства – вот лишь малый перечень преступлений, совершенных по их прямому приказу. Фавельские генералы не брезговали ничем, даже работорговлей. Ходили слухи, что они переправляли живой товар через Среднюю Азию в Эмираты. Взрослых не трогали, а вот дети ценились, в особенности белокурые девочки, не достигшие половой зрелости – ходовой товар среди арабских шейхов.