В тени Алтополиса (СИ)

До утра на улицах хлопали выстрелы. Вернувшийся подмастерье сообщил, что в районе рынка случилась потасовка. Кто с кем дрался – не разберешь, но народу с обеих сторон собралось много.

Пока подмастерье живописал ночные приключения, я места себе не находил. Арина… к своему стыду только сейчас вспомнил о девушке, у которой в поселке и нет никого: ни родни, ни молодого человека, способного защитить. Я должен был первым делом все бросить и бежать на выручку, а вместо этого любовался окрестностями через бинокль. Дурак! Ведь всякому известно, что вовремя волнений нужно прятать золото и баб, в особенности молодых девчонок, потому как охочих до женских прелестей хватает и в мирное время, а уж в лихое. У некоторых позыв плоти затмевает все остальное, в том числе инстинкты самосохранения. Я единожды видел такого… Поймали насильника в районе промзоны, прямо за этим самым делом. Принялись охаживать палками, а тот рычит – оторваться от паскудного занятия не может. Так верхом на бабе и забили. Ей-ей, одержимый.

Я бросился к Лукичу с просьбой отпустить в поселок, но бобыль страха моего не разделил.

- Нет, - сказал он, как отрезал.

- А ежели убьют?

- Не убьют... Мадам Камилла сумеет позаботиться о своих работницах. А ты вместо того, чтобы голову всякими глупостями забивать, бери бинокль и дуй наверх, - и чуть подумав, добавил, - на сменщика твоего никакой надежды.

Вместо провинившегося Еремея дали в напарники неказистого мужичка: рассеянного до жути, вечно щурившего глаза. Ровно дед Пахом, читающий газету. Как можно подслеповатого человека определять в дозорные? Понятно, что народа нехватка и выбирать особо не приходится, но есть же глазастые девчонки. Все лучше, чем этакое чудо на посту. Мало того, что нихрена не видит, так еще и собственные порядки принялся наводить. Взял и разобрал мою лежку, которую с таким трудом сооружал. Частью переволок вещи на другую сторону, частью растерял.

Ух, до чего я разозлился – аж крошка на зубах заскрипела, а мужичок вместо того, чтобы прислушаться к справедливо сделанным замечаниям, принялся учить жизни. Оказывается, я и место выбрал неудачно, и смотрю в другую сторону и вообще, сопля зеленая по сравнению с ним - умудренным жизненным опытом человеком. Что же ты, такой умудренный, занял восточную сторону? Чтобы солнышко в глаза меньше светило и телу твоему лежать было удобнее? Да со двора разве что псы бродячие полезут в атаку или крысы. Зато улица Блинчикова осталась в слепой зоне – та самая основная дорога, что вела к мастерской. Её потому и прозвали «Автомастерской на Блинчикова», что иными путями не подберёшься.

Спорить с «познавшим мудрости жизни» мужичком было бессмысленно. Я лишь махнул рукой и принялся заново оборудовать лежанку. За этим занятием меня и застал Еремей.

Парень чувствовал за собой вину и теперь всячески пытался её загладить. Таскал кастрюли на кухне, помогал забаррикадировать ворота, а под вечер поднялся на крышу, хотя об этом его никто не просил. Уселся рядом и, отсвечивая свежим фингалом, принялся травить байки: про то, как отличить заводскую форсунку от поддельной, и как правильно закручивать колеса, чтобы не срывало болты. А мне что - мне так даже интереснее, словно радио на фоне работает.

Пока Еремей говорил про автомобили, я его внимательно слушал, но стоило зайти речи о делах известных, и я не выдержал. Терпеть не могу, когда люди всякую чепуху мелят, создавая видимость понимания. Если уж Всевышний не наградил великим умом – помалкивай в тряпочку, и не разглагольствуй о вещах, в которых ничего не смыслишь. Вона, лучше гайки крути.

Началось все со стригунов. Еремей пересказал последние слухи, что дескать расписные испарились с поселковых улиц. Заперлись у себя на хазе и теперь сидят, боясь казать нос наружу.

- То же мне, хозяева, - расхрабрился парень. Он разглагольствовал на манер рыночных горлодеров, собиравших толпы народу в воскресный день. Те тоже любили доносить правду с помощью луженой глотки, а для пущей убедительности рвали ворот рубахи и стучали кулаками в грудь. Еремею рубахи было жалко, чай не казенная – своя, поэтому всю имеющуюся ярость он спустил в слова. - Псы они трусливые - вот кто! Спрятались, поджав хвосты, пока чужаки по их территории шастают… Ну ничего, не долго осталось. После сегодняшних событий погонят стригунов взашей, а Центровую малажские держать станут или местные сами порешат.

- И как же они порешат? – полюбопытствовал я.

- Слыхал про вече в древнем Новгороде? Вот и наши организуют сходку, выберут старшин от каждого района. Назначат ответственных за безопасность, а те в свою очередь создадут народные дружины - по человеку с каждого дома, а ежели дом многоквартирный, тогда с подъезда.

- Красиво придумано.

- А то, - Еремей расплылся в самодовольной улыбке. Он так и не сумел распознать иронии в моих словах, потому с жаром продолжил расписывать прелести придуманной им системы. Фантазировал на тему, как заживет Центровая, когда люди сами себя научатся защищать и сами себе станут хозяевами.