В тени богов. Императоры в мировой истории

Эта книга была написана в разгар пандемии коронавируса, и сложно было не рассматривать этот кризис как некий ранний предвестник гораздо более серьезных кризисов, которые ждут нас впереди. Реакция стран на пандемию зародила неприятные подозрения, что китайский авторитарный государственный капитализм может оказаться более подходящим для наших времен, чем американская демократия. В этом контексте стоит вспомнить, что судьба империй, рассмотренных в этой книге, в итоге определялась главным образом тем, насколько эффективно они справлялись с проблемами, приходящими извне. Тем не менее пока еще слишком рано делать окончательные выводы о том, чему нас научила пандемия, ведь они и впоследствии вряд ли будут однозначными. Провал высших властей Китая на начальных этапах пандемии был вызван неспособностью центра контролировать местных чиновников и получать полное представление о том, что происходит в Ухане. С этой проблемой сталкивались все китайские императоры. Отсутствие независимой прессы и судебных органов в империях наносит еще больший урон, чем в небольших государствах. Не имея их в своем распоряжении, лишь властный диктатор, прибегающий к бесцеремонным и суровым мерам, теоретически способен контролировать своих чиновников, обеспечивать исполнение указов и защищать рядовых граждан. Властные диктаторы порой уничтожают общества, рушат экономики и пугают соседей. Они редко становятся мягче с возрастом, чему мы увидели немало подтверждений на страницах этой книги. Прикрываясь фасадом неоконфуцианской добродетели, последний поистине великий император Китая, Иньчжэнь, сочетал огромное чувство долга с проблесками человечности и на удивление адекватным представлением о себе. Было бы отрадно понимать, что председатель Си Цзиньпин обладает такими же качествами. С другой стороны, я не считаю самоочевидным, что любой высокопоставленный чиновник, который опасается влияния американской демократии на Китай, должен непременно быть либо злодеем, либо коммунистом. Осознание того, что в будущем Китай столкнется с колоссальными испытаниями, связанными с изменением климата, должно усугублять эти опасения.

Американский народ не меньше любого конфуцианского императора уверен в превосходстве собственной политической системы (демократии) и добродетели носителя ее суверенитета (самого народа). Несомненно, демократия подходит для современного мира лучше, чем монархическое неоконфуцианство. Ни одна политическая система не обходится без мифа о фундаментальной добродетели суверена. Но даже с учетом этого история императорской монархии позволяет предположить, что правительство функционирует наилучшим образом, когда суверен не принимает свою добродетель за чистую монету. Борьба за передачу власти ослабляет любую политическую систему. Американский избирательный цикл показывает, что борьба не кончается никогда. США сложнее, чем большинству других демократий, осуществлять долгосрочное планирование и проводить последовательную политику. Отдельные элементы американского политического класса показывают, что и сами могли бы преподавать придворным прошлого уроки циничной меркантильности, узости взглядов и зацикленности на том, чтобы льстить суверену и говорить ему лишь то, что он хочет услышать. Справедливости ради стоит отметить, что контролировать суверена всегда нелегко. В крайнем случае проще убить императора, чем отправить в отставку или успокоить целый народ.

К несчастью, американский суверен сегодня имеет немало причин для возмущения. Среди прочего, либеральная демократия “первого мира” комфортно сосуществовала с мировым капитализмом отчасти потому, что “первый мир” забирал большинство выгод себе, а большинство издержек записывал на счет “третьего мира”. Происходящий сдвиг в глобальном балансе сил приводит к более справедливому распределению бремени. Одним из аспектов этого становится растущая мощь Китая. Другим – переход миллиарда (и более) азиатов в средний класс в период, когда страдают рабочие “первого мира”. В “первом мире” элементы, которые на Западе считались неудачниками – в первую очередь, потомки африканских рабов, – занимают лидерские позиции и начинают говорить все громче. Под угрозой оказываются доходы, статус и самосознание белых сообществ избирателей. Учитывая стремительный рост наследственного неравенства и привилегированности в США, рядовые американцы имеют все основания с подозрением относиться к сказкам о меритократии. Подпитывая возвращение к досовременным уровням неравенства за фасадом демократии и популизма, представители элитных и политических классов неизбежно усиливают напряженность. До наступления Нового времени общества и правительства легитимизировались откровенно неэгалитарными идеологиями, которые пользовались широкой поддержкой.