В тени богов. Императоры в мировой истории

Долголетие Вильгельма I имело такое большое значение, поскольку наследник престола, кронпринц Фридрих, был более либерален, чем отец, и испытывал недоверие к Бисмарку. По-прежнему не утихают споры о том, насколько он был либерален на самом деле и снял ли бы он канцлера, если бы пришел к власти в 1871–1888 годах. Фридрих стоял на страже величия и прав монархии и был столь же привержен армии, как и его отец. Либерализм в Европе XIX века отличался от английского либерализма, не говоря уже о коннотациях, которые он получил в современной Америке. Как крепкий прусский либерал, Фридрих сомневался в пользе всеобщего избирательного права, относился к социализму с не меньшим подозрением, чем Бисмарк, и был даже более враждебно настроен к римскому католичеству эпохи Пия IX и папским притязаниям на непогрешимость. Кроме того, став императором, Фридрих оказался бы стеснен политическими реалиями. К 1880-м годам либерализм становился в Германии движением меньшинства, поскольку пользовался меньшей поддержкой, чем массовые аграрное, католическое и социалистическое движения. Тем не менее одно остается несомненным: как король Пруссии, Фридрих точно не назначил бы Бисмарка канцлером в 1862 году и заменил бы его, если бы взошел на престол в любой момент в последующие четыре года. Именно в эти годы Бисмарк достиг своих фундаментальных целей: сместил Австрию с поста гегемона в Германии и заключил компромиссный мир с прусскими либералами на условиях короны.

Если бы Фридрих взошел на престол после 1866 года и оставил Бисмарка на посту, ему пришлось бы постоянно балансировать между истериками канцлера с одной стороны и сильным давлением жены, кронпринцессы Виктории, которая настаивала на смещении Бисмарка, – с другой. Принцесса и впоследствии императрица была дочерью британской королевы Виктории и ее мужа, принца-консорта Альберта. Прямолинейная и нередко бестактная, она не скрывала своей уверенности в превосходстве всего английского. Фридрих обожал жену и называл ее “единственной истинной радостью [своей] жизни”. Он любил острый ум и сильный характер жены. Как и положено англичанке, в своем либерализме Виктория была более радикальна, чем ее муж, но Фридрих обычно ей уступал. Этот факт был хорошо известен в ближних кругах прусской элиты и вредил его репутации. Если бы Фридрих отправил Бисмарка в отставку, среди элиты возникли бы антианглийские настроения, а “англичанка” подверглась бы критике. Впрочем, на деле проверить это не удалось. Когда Вильгельм I скончался в 1888 году, Фридрих уже и сам умирал от рака, а потому правил как Фридрих III лишь три месяца²².

Виктория любила Фридриха, но смерть мужа не только стала ее личной трагедией, но и положила конец всему, что принцесса считала своей миссией, а именно – продвижению английских и либеральных принципов в Германии. Ее печаль существенно усугубляло и то, что сын, Вильгельм II, отвергал и ее саму, и ее принципы. Виктория обожала своего отца, принца Альберта, и была его любимым ребенком. Ее чувство долга в Германии родилось отчасти из уважения к его памяти, поскольку именно он в значительной степени определил ее миссию. Проведя в Британии двадцать лет, принц Альберт восхищался британским государственным устройством, но всегда оставался германским принцем и глубоко интересовался германскими делами. Его идеалом была единая Германия, возглавляемая реформированной и либеральной Пруссией. Такая Пруссия не только правила бы силой, но и подавала бы своим подданным пример высокой нравственности. Альберт никогда не стал бы навязывать своей дочери прусский брак и обрадовался, когда она полюбила Фридриха, к которому он тоже со временем проникся глубокой симпатией и которого порой наставлял. И все же он всегда считал, что дочь должна играть в Германии важную политическую роль, оказывая существенное влияние на своего мужа. Во многих отношениях Альберт поручил Виктории более сложную и потенциально более опасную миссию, чем Мария Терезия – своей дочери Марии-Антуанетте, отправленной в Версаль. Роль Виктории не сводилась к тому, чтобы поддерживать дружественные отношения между Пруссией и Англией, а предполагала также необходимость подталкивать Пруссию и Германию к либеральному будущему в английском стиле²³.