В тени большого взрыва 1977

— Не могу уже, — вскочила со стула моя протеже и заходила по гримёрке. — Надо было мне спеть первой и всё. А эти нервы… Ждать… Уже сил никаких нет. Я с ума так сойду!!

— Успокойся. Всё будет нормально. Я уже тебе объяснял: Юля будет стоять за кулисами со вторым микрофоном, и она всё проконтролирует. Если что-то пойдёт не так, не суетись, а просто поднеси микрофон ко рту и закрой его ладонями. Никто ничего не поймёт, а рыжуха споёт за тебя. Ты главное рот не забывай открывать.

— Да помню я всё. Ты уже сто раз это повторяешь, а я всё равно боюсь. Может мне всё же лучше выпить — для храбрости? Ты же видишь, что мне плохо — я на нервах.

— Нет. Никакого алкоголя, пока не расскажешь план выступления, — ультимативно заявил я, покачав головой, и демонстративно убрал спиртное за спину.

— Ха, — хмыкнула та, подошла к своему рюкзачку, достала оттуда нераспечатанную бутылку, открыла и, глотнув, произнесла: — Итак, я выхожу на сцену и…

А, (уже) «Lacrimosa», тем временем перешла к завершающей песенке, в которой поётся, что называется — о тебе и обо мне, да и о нас с тобой. В общем ни о чём и одновременно обо всём.

6. https://youtu.be/U7oSgBsdsIQ?t=76 Lacrimosa — Der Morgen Danach

* * *

Интерлюдия

Москва

— Здравствуйте, Михаил Андреевич! Слушаю Вас, — взяв трубку, произнёс министр МВД СССР. Его только что соединил секретарь с абонентом, который позвонил, не то чтобы неожиданно, а как нельзя не кстати, ибо сейчас главный милиционер рассматривал сводку о жестоких убийствах и пропажах людей, произошедших в стране за последние полгода и отмечал, кто уже устранён из предателей, маньяков и отмороженных бандитов его группой, а кто ещё нет. Нужно сказать работа чистильщиков впечатляла. В разных частях СССР, при различных обстоятельствах и разными способами было зачищено уже более двадцати отъявленных мерзавцев. И он точно знал, что работа эта не прекратится пока враг жив и продолжает свою враждебную деятельность по отношению как к стране, так и к обществу в целом.

— Здравствуйте, товарищ Щёлоков, — поздоровался Суслов. — Вы меня извините за звонок в неурочное время. Я вот что хотел у Вас узнать. Николай Анисимович вы уже запланировали встречу с этим музыкантом — с Васиным? Помнится, Вы с ним обещали поговорить.

— Пока не представился удобный случай.

— Не представился? Но вы планируете?

— Планирую позже. Гм, но я вас не понимаю… Что-то срочное?

— Я просто напоминаю, что Вы обещали встретиться и повлиять на его… на его, — он запнулся, подбирая слова, — на его неуёмную натуру и антисоциальное поведение. Вы главный милиционер страны! Уж кого-кого, а Вас-то послушать он будет должен! Так встретьтесь же и повлияйте!

— А что случилось? Что он натворил? — попытался выяснить министр и резонно заметил: — По сводкам, вроде бы ничего такого не проходило.

— По сводкам, — с ехидством произнёс Секретарь ЦК, — не те сводки Вы смотрите. Он в ГДР! И там уже сущий бардак устроил. А сегодня уже в Западном Берлине, наверное, бедокурит. Никто с ним справится не может. Приструните его!

— Да как? Если Вы говорите, что он за границей.

— Ну так не вечно же он там будет. Приедет же. Вот и арестуйте его сразу. Прямо в аэропорту, чтобы все видели и другим неповадно было!

— Да за что? И как это арестуйте?

— Ну не арестуйте конечно, а просто задержите. До выяснения. Или как там у Вас положенно… Задержите и проведите строгую беседу с внушением и предупреждением! А потом пригласите его мать и ещё на этот раз с ней хорошенько побеседуйте!

— По поводу чего беседовать-то?

— По поводу дискредитации советского строя перед мировой общественностью! Да! Вот так уже стоит вопрос! Именно — дискредитации! Вам этого мало? Приезжайте ко мне. Посмотрите. Мне тут товарищи материалы прислали. Кинохроника. Тут его концерт — выступление в ГДР показан. Посмотрите, как он по сцене скачет! Это… Это, — Суслов аж задохнулся от гнева, но всё же сумел-таки взять себя в руки и сформулировать точное, на его взгляд, определение. — Это же не певец, это прощелыга какой-то! Обезьяна! Орангутанг! Шимпанзе из цирка! Теперь любой капиталист нам его выступлением тыкать будет! И будет смеяться над всеми нами и над нашим строем. Они сделают из него пример и будут им нам постоянно пенять! Будут говорить, что мы неандертальцы и ещё не вышли из Каменного века! И они будут правы, раз в нашем обществе начинает процветать пещерная дикость! Советский певец не может прыгать как макака! Певец должен петь, а не быть неандертальцем с дубиной! Вы меня понимаете?

— Понимаю. Но, Михаил Андреевич. Вы не горячитесь. Тут дело деликатное. Дело в том, что Леонид Ильич проявил заинтересованность к этому мальчику.

— С чего Вы взяли?

— Поверьте. Я знаю. Поэтому считаю, что сейчас любые действия могут быть… гм… не своевременные, — пояснил министр и озвучил прописную истину всех бюрократов: — Боком это может выйти.

— Вот как? У Вас проверенная информация? Просто мне трудно представить, что Генеральный секретарь может заинтересоваться такой… кхм… сомнительной личностью.