В тени большого взрыва 1977

Ребята продолжили исполнять репертуар, а я прошёл в гримёрку, чтобы примерить наряд для выступления. И остолбенел, увидев одиноко висящий на вешалке костюм… светло розового цвета.

— Б**, — выдохнул я, рассматривая крайне необычный п****, что предстал пред моими очами.

«Это кто ж додумался сделать мне такой «подарок»?» — размышлял пионер, трогая ткань. Я прекрасно помнил, что мерки с меня снимали и помнил, что был разговор о костюме чёрного цвета, но никак не розового!

Предполагалось, что после модных нарядов ребят моё выступление в патриархальном классическом стиле будет выглядеть вполне себе оригинально, ибо сыграет на контрасте.

Сейчас же слово "оригинально" приобретало несколько иной, более широкий охват.

Чертыхнулся и, не став устраивать скандал, переоделся. Посмотрел на себя в зеркало и отметил, что выгляжу я так себе — можно даже сказать — рублёво. В моих планах была идея выделиться, а такой наряд меня буквально заталкивал в общую массу. По большому счёту, чтобы запомниться зрителям, мне к этому необходимо было добавить ещё как минимум один атрибут в виде ритуальной маски какого-нибудь племени «мумба — юмба».

Нет, конечно же, в первую очередь восхитить присутствующих на концерте я намеревался, конечно же, песнями, которые, естественно, были супершлягерами. Но всё же песни песнями, а визуализация представления тоже нужна.

Глубоко задумался над этим вопросом, но, после минуты размышлений, решил более детально проработать его дома. Сейчас же вздохнул, и чтобы не устраивать ненужный и бесперспективный кипишь, решил идти в том, что дали.

Застегнулся и аккуратно пройдя по краю сцены спустился в зал.

Группа как раз перешла к песням на английском и я с удовольствием прослушал эту часть программы, включая новый написанный «мной» хит.

https://www.youtube.com/watch?v=Epj84QVw2rc Duran Duran — Come Undone.

Песня была очень популярна в том старом будущем, поэтому я не сомневался, что и в сегодняшнем настоящем она тоже придётся слушателям по вкусу.

После окончания программы мужского вокала, принялись звучать женские голоса. Никаких новых песен для них я не писал. Исключением служила лишь песня на немецком языке, которая исполнялась трио.

Ну что сказать, принцессы выполнили мои предписания на сто процентов, и если бы не их унылые платья, то весёлая песенка была бы ещё более забористой.

Через полчаса отзвучала их программа и Яков Моисеевич объявил о моём выходе.

— И что Вы хотите, чтобы я спел? — спросил я члена высочайшей комиссии, понимая, что момент истины настал именно сейчас.

— Тут, Васин, наша комиссия предоставила выбор тебе, доверившись твоей природной интуиции. Три условия: песни должны быть из твоего уже записанного репертуара. Две на русском и две на английском. Также они должны быть популярные.

— То есть всего четыре, — в задумчивости протянул я, прекрасно осознавая, что нормально спеть смогу максимум одну, а скорее всего вообще ни одной.

— Да, — кивнул тот.

Что ж делать было нечего, пожал плечами, подошёл к микрофону, посмотрел на ребят, сказал им что буду петь из репертуара и с чего начинать, махнул рукой, прослушал вступление и запел…

Мягко говоря получалось не очень. Я «плавал» по тексту, «опаздывал» на вступление в припев, глотал окончания, а иногда даже забывал часть текста.

Худрук морщился как от лимона, ребята отводили глаза, но играли не подавая вида, Антон пытался помогать мне, подпевая, а я, махнув рукой на стыд, всё пел и пел, полностью осознавая, что моё пение со стороны, наверняка, напоминает блеянье.

Закончив первую композицию, без пауз спел ещё три, которые, естественно, были исполнены на более низшем уровне, если такое выражение вообще имеет место быть в русской словесности. Я лажал и пел, пел и лажал, а затем всё повторял по круг. Стыд и срам смешались вмести и я, стараясь ни на кого не смотреть, в конце концов закончил это позорище, чуть не сорвав в последнем припеве голос.

— Вроде ничего, — сказал Лебедев по окончании моих "вокальных экзерсис".

— Ничего? — ошеломлённо произнёс Моисеич.

— А что? У вас есть какие-то претензии к исполнителю? Нарекания?

— Да не то чтобы нарекания… Просто исполнение, нужно сказать, было несколько необычным и в некоторых местах, мне кажется, Саше нужно было бы спеть чуть-чуть получше, — спилив все возможные углы, а не только острые, деликатно высказался худрук.

Я кивнул головой соглашаясь с оратором и показал искренние раскаянье, опустив голову и уставившись в пол, а Лебедев ухватившись за критику не упустил шанса стебануть.

— Слышал, Васин? Это тебе профессионалы говорят! Больше нужно заниматься делом, а не строить из себя не пойми кого и чхать на мнение старших коллег! Уяснил?

— Да, — вновь кивнул я, прекрасно осознавая, что петь мне нельзя, а поэтому предложил: — Раз такое дело, то давайте меня вычеркнем из программы?

— Нет — это невозможно! Я тебе уже объяснял почему, — сказал мидовец и добавил безапелляционно, вколотив последний гвоздь: — Ты поёшь!