В тени человека

…В тот вечер Гуго заметил, как Фло, Фифи и Флинт, выйдя из лагеря, остановились возле низкого кустарника и стали что-то сосредоточенно рассматривать в высокой траве, время от времени выпрямляясь для этого во весь рост и встревоженно вскрикивая. Мы поспешили спуститься к ним, чтобы посмотреть, в чем дело. Первое, что мы увидели, были мухи. Они густым слоем покрывали листья и ветки, так что весь куст отливал сине-зеленым металлическим блеском. Потревоженные нашим приходом рои мух поднимав лись в воздух и недовольно гудели. Мы решили, что в кустах лежит труп умершей обезьяны, но, подойдя поближе, увидели живого Мистера Мак-Грегора. Он сидел на земле, обрывая руками маленькие красные ягоды, которые росли над его головой, и засовывал их в рот. Лишь когда он попытался дотянуться до удаленной от него ветки, мы поняли, что произошло, и содрогнулись от ужаса. Ноги старого самца были полностью парализованы. Ухватившись обеими руками за нижнюю ветвь, он подтянул свое беспомощное тело с безжизненно волочащимися ногами поближе к желанной цели. Теперь он уже мог достать ягоды. Тогда он оперся обеими руками о землю и, с трудом отклонившись назад, снова принял сидячее положение.

Фло с семейством давно ушла, а мы с Гуго все стояли и смотрели на несчастного Грегора. Уже смеркалось, и тут старый самец тем же способом подтащил себя к дереву, нижние ветки которого росли совсем близко от земли, и не без успеха попытался взобраться на него. Оставалось лишь поражаться силе его мускулов. Он вскарабкался на дерево, причем довольно высоко, при помощи только одних рук и даже соорудил там жалкое подобие гнезда. Рои мух неотступно следовали за ним, но лишь теперь мы поняли почему. Мак-Грегор не мог больше контролировать действие сфинктера мочевого пузыря и каждый раз, когда он пытался дотянуться до вышерасположенной ветки, мышцы сокращались от напряжения и моча тоненькой струей текла по парализованным ногам. Кожа на его теле была во многих местах содрана, ноги и ягодицы сильно кровоточили. Очевидно, бедному животному пришлось проделать долгий путь, прежде чем он добрался до лагеря. На другой день мы проследили этот путь: примятая и окровавленная трава привела нас вниз к ручью, а потом и на противоположный склон. Метров через сто пятьдесят следы исчезли на крутом, размытом водой склоне.

Следующие десять дней мы целиком посвятили нашему бедному другу. Это были страшные дни — каждой из них стоил прожитого года. Мы не переставали надеяться, что болезнь отступит и жизнь вернется к его парализованным ногам, но время шло, а Грегор по-прежнему не мог шевельнуть хотя бы одним пальцем. Все эти дни он провел в окрестностях лагеря. Часов до одиннадцати утра и даже позже он оставался в гнезде, потом очень медленно спускался на землю и садился, чтобы перевести дух. Иногда он сидел так около получаса, глядя по сторонам или приводя в порядок шерсть. Потом подтаскивал свое огромное тело к кустарнику или дереву с низко растущими плодами и приступал к завтраку.

В один из дней мы увидели, что Грегор передвигается каким-то новым способом: пригибая голову к земле, он неуклюже кувыркался, перекатываясь с места на место. Мы с Гуго были вне себя от радости — должно быть, решили мы, активность парализованных конечностей постепенно восстанавливается. Приглядевшись внимательнее, мы поняли, что и это сальто через голову осуществлялось лишь благодаря исключительной силе рук Мак-Грегора — они одни способны были оторвать от земли все его грузное и наполовину мертвое тело. Но передвигаться таким образом старый самец мог лишь в тех местах, где росли пучки жесткой травы или выступали корни деревьев, которые он использовал в качестве опоры.

Примерно в половине четвертого дня Мистер Мак-Грегор уже забирался обратно в гнездо. Всего за время болезни он соорудил три гнезда, причем два из них находились на одном дереве. В самом начале болезни он предпринимал попытки вскарабкаться на три других дерева — с огромными усилиями взобравшись на нижние ветки, начинал с не меньшим трудом спускаться обратно на землю.

Мы старались, как могли, помочь несчастному животному. Вначале он не позволял нам подходить слишком близко — издавал глухие кашляющие звуки и размахивал руками. Но через два дня он, казалось, почувствовал, что мы хотим помочь ему, и тогда поведение его резко изменилось: он ложился на спину и позволял мне выжимать губку, пропитанную водой, прямо в его открытый рот. Мы сооружали из листьев нечто вроде корзиночки, накладывали в нее бананов, пальмовых орехов и любого другого корма, который могли собрать в окрестностях лагеря, а потом подсовывали все это в гнездо Грегора с помощью длинной палки. По утрам, когда самец отправлялся завтракать, мы залезали на дерево и вычищали его гнездо, так как теперь он совершал все отправления там же, где спал.