В тени Эйнштейна. Подлинная история жены гения

Отметив «невероятную» продуктивность Эйнштейна в 1905 году в плане научных идей, Милентиевич задается вопросом: «Каким образом чиновник патентного бюро, занятый на службе по восемь часов в день, шесть дней в неделю, мог совершить такое?». На это мы уже отвечали в девятой главе. Милентиевич предпочитает не учитывать, что основная часть идей, отраженных в статьях 1905 года, вызревала по несколько лет (в случае со статьей о теории относительности – семь), и что он мог не только размышлять над своими идеями за конторкой в патентном бюро, но и обсуждать их с тремя знающими коллегами. Однако Милентиевич отвечает на свой вопрос так: «Питер Мишельмор стал первым из биографов Эйнштейна, кто признал, что это стало возможно благодаря участию Милевы и что она сыграла значительную роль в достижениях Эйнштейна 1905 года». Затем она приводит часто цитируемое, хотя и откровенно ложное утверждение Мишельмора: «[Милева] была сильна в математике не хуже Марселя [Гроссмана]», и добавляет его также широко растиражированное утверждение по поводу работы над статьей о теории относительности: «[Милева] помогала ему разобраться с некоторыми математическими проблемами». В таком контексте указание на Мишельмора как на одного из биографов Эйнштейна создает неверное впечатление, что эти утверждения следует воспринимать всерьез, как результат научного изыскания, хотя на самом деле, как мы уже говорили, его «Профиль» – чистой воды беллетристика, в которой воображаемые сюжеты переплетаются с воображаемыми диалогами (см. главу 5).

После ссылок на Мишельмора Милентиевич пишет, что Трбухович-Гюрич «в значительной степени отдает должное Милеве за ее непосредственный вклад в достижения Эйнштейна», и добавляет: «Трбухович-Гюрич также указывает, что “последующая работа Эйнштейна стала результатом достижений, полученных в период непосредственного сотрудничества с Милевой”» – словно утверждения Трбухович-Гюрич основаны на документальных свидетельствах, а не являются плодом бездоказательных размышлений. Милентиевич продолжает: «Что касается творческой роли Милевы в научных открытиях этого «года чудес», Трбухович-Гюрич пишет: “В работе Альберта Милева не участвовала как творец, им не мог быть никто иной, но она проверяла каждую его мысль, обсуждала ее и создавала математические выражения его идей в развитие квантовой теории Макса Планка и специальной теории относительности”». Это утверждение – не более чем выдуманное беспочвенное мечтание, не имеющее под собой документального основания. Милентиевич оправдывает свою ссылку на Мишельмора, тем, что он «имел возможность в 1962 году взять интервью у Ганса Альберта [Эйнштейна]», игнорируя, что первая часть его книги представляет художественную версию жизни Эйнштейна. Милентиевич также пишет, что Трбухович-Гюрич «опиралась преимущественно на свидетельства многих людей, у которых брала интервью для своей книги». Мы уже видели, насколько недостоверными являются подобные свидетельства со стороны заинтересованных лиц на примере Крстича, который на основе рассказов и пересказов воссоздавал сцены работы супругов «за одним столом» во время их недельного отдыха в гостях у родителей Милевы летом 1905 года. Любопытно, что Трбухович-Гюрич, беседовавшая с теми же лицами, не приводит ни одного подобного воспоминания (см. главу 9).

Свидетельство о разводе как подкрепление истории Милевы

Марич и Эйнштейн расстались в 1914 году и официально развелись в 1919 году. Милентиевич пишет по этому поводу:

«Милева заявила свои права [на признание ее вклада в научные достижения Альберта] в соглашении о разводе, включенном в Свидетельство о разводе от 14 февраля 1919 года, в котором Нобелевская премия определялась как собственность Милевы. Только после трудных переговоров она смогла получить эту меру признания за свой вклад в научные достижения Альберта».

В обоснование первой фразы из приведенного абзаца Милентиевич ссылается на «Приложение» к своей книге, где содержится полный перевод текста Свидетельства о разводе. Она справедливо пишет, что в пункте 4 оговаривается, что ожидаемые нобелевские премиальные деньги «должны стать собственностью фрау Милевы Эйнштейн». Но, как мы видели в шестой главе, все было не столь однозначно: в том же пункте 4 уточняется, что проф. Эйнштейн «должен поместить этот капитал на счет в швейцарском банке», а в подпункте 4а дополняется, что «фрау Эйнштейн не будет иметь права распоряжаться капиталом без согласия проф. Эйнштейна», хотя «может свободно распоряжаться процентами». Более того, в подпункте 4б прописано: «в случае повторного брака или смерти фрау Эйнштейн… нобелевские премиальные, переданные фрау Эйнштейн… должны перейти детям, Гансу Альберту и Эдуарду». Тем не менее, поскольку Эйнштейн почти неизменно соглашался на просьбы Милевы, когда ей были нужны большие суммы денег, утверждение Милентиевич во второй части первого предложения процитированного выше абзаца по существу точно.