В тени Эйнштейна. Подлинная история жены гения

«В твоем последнем письме меня вывела из себя твоя угроза воспоминаниями. Я терпеть не могу широкого обсуждения личных проблем…Впрочем, меня порадовало, что ты решила больше не к этому не возвращаться и написала вполне деликатно и вежливо» (отточие в оригинале).

Теперь можно проанализировать утверждение Милентиевич, сделанное до того, как она привела соответствующие фрагменты из писем Эйнштейна. Она считает, что его требование выдать нотариально заверенное заявление «навело Милеву на мысль подумать о документальном подтверждении ее вклада в научные достижения Эйнштейна раннего периода», и что «предположительно имея это в виду, она запросила оттиски статей, опубликованных в «Анналах физики», над которыми они работали вместе». Совершенно очевидно, что важнейший момент в фразах Милентиевич – намек на причастность Марич к научным достижениям Эйнштейна раннего периода – не более чем тенденциозное предположение с ее стороны. Вставленная в данную фразу мысль, что Марич запрашивает оттиски статей, над которыми она работала вместе с Эйнштейном, создает впечатление фактического утверждения, основанного на достоверной интерпретации слов Эйнштейна. Однако при отсутствии писем Марич к Эйнштейну Милентиевич никак не может знать, что имела в виду Марич и оттиски каких именно статей она просила прислать. (В любом случае, простое владение оттисками каких-то статей Эйнштейна ничего не доказывает).

Из письма Эйнштейна 24 октября 1925 года мы видим, как Марич дала ему понять, что думает о публикации своих мемуаров. Эйнштейн решил воспринять это как угрозу, хотя и написал, что относится «спокойно». В письме от 1 ноября 1925 года он написал, что требование нотариально заверенного заявления не содержит «враждебного отношения к тебе и мальчикам. Я просто не хочу допустить, чтобы моя нынешняя жена и ее дочери скатились в бедность из-за невнимательности с моей стороны». Далее он пишет, что в последнем письме Марич его привела в ярость «угроза мемуаров», и объясняет, что ему «крайне досаждает чушь Московски» – популярного журналиста, в 1920 году опубликовавшего книгу с обширными фрагментами нескольких интервью, которые брал у Эйнштейна. Вполне вероятно также, что грубая реакция Эйнштейна на слова Марич обусловлена не только неприятием широкого обсуждения личных проблем, но и беспокойством, что Милева может осветить некоторые аспекты его не самого идеального поведения, в частности, как он бесчувственно пренебрегал ею из-за полного погружения в новейшие исследования, как периодически выказывал равнодушие к уже проявлявшемуся психическому заболеванию сына Эдуарда, в то время подростка, или его начинавшийся роман (преимущественно по переписке) с кузиной Эльзой Левенталь в 1912 году, когда Альберт еще был женат на Милеве.

Другие сомнительные утверждения

В апреле 1908 года Милева с Гансом Альбертом поехала к родителям на Пасху. По словам Милентиевич, «[Якоб] Лауб, аспирант…заменил Милеву на время ее отсутствия. Пока Альберт проводил восемь часов в патентном бюро, Лауб оставался в доме Эйнштейнов и занимался [математическими] вычислениями, как это делала Милева на протяжении ряда лет». Чуть ниже она пишет: «Когда Милева вернулась из Воеводины, Лауб исчез…Завершив повседневные дела по хозяйству и уложив спать Ганса Альберта, Милева снова принималась за вычисления для текущих научных проектов Альберта, которые в ее отсутствие выполнял Лауб». На первый взгляд, ничего особенного. Двадцатишестилетний Лауб, недавно защитивший докторскую и работавший ассистентом у Вильгельма Вина, действительно жил в доме Эйнштейнов как минимум пять недель с апреля по май 1908 года. Он работал с Эйнштейном над двумя статьями, которые за двумя подписями были направлены для публикации соответственно 29 апреля и 7 мая 1908 года. Но Милентиевич не приводит никаких доказательств своему утверждению, что Лауб исчез после того, как Марич вернулась из Нови-Сада. На самом деле, есть свидетельства обратного. Из письма Лауба Эйнштейну от 1 марта 1908 года ясно, что он будет в Берне и намерен пожить у Эйнштейнов с начала апреля 1908 года. Эйнштейн в Страстную пятницу [17 апреля 1908] написал Милеве письмо, по содержанию которого ясно, что Лауб некоторое время поживет у них в доме, пока она несколько дней побудет у родителей, и что он ожидает ее скорейшего возвращения. Однако Лауб уехал из Берна к себе в Вюрцбург примерно в середине мая. Сопоставляя эти даты, становится ясно, что Марич должна была вернуться в Берн значительно раньше, чем уехал Лауб. Аналогичным образом Милентиевич не приводит никаких свидетельств в поддержку своих слов, что Милева «на протяжении ряда лет» занималась математическими вычислениями для Эйнштейна, что Лауб выполнял ту работу, которую обычно делала она, или что Марич, приехав, «снова принялась за вычисления для текущих научных проектов Альберта, которые в ее отсутствие выполнял Лауб».