В тени истории. 33 способа остаться в веках, не привлекая лишнего внимания

Расчёт графа Прованского частично удался: призывы расправиться с детьми раздавались всё чаще. «Что такое один ребёнок, когда речь идёт о спасении Республики? Разве те, кто удавил бы в колыбели его пьяницу-отца и его шлюху-мать, не поступили бы самым лучшим образом, который только можно вообразить? – верещал в своей газете Папаша Дюшен, кровожадный революционер Эбер. К счастью для маленьких узников Тампля, определяли их судьбу более разумные личности, понимавшие, что королевские дети – прекрасные заложники, да ещё и обменный фонд в случае, если в плен попадёт кто-то из видных революционеров.

Пока же власти Французской республики занялись перевоспитанием маленького гражданина Ка-пета. Ещё с лета 1793 года мальчика окончательно разлучили с матерью и поручили присмотр за ним бездетному 57-летнему сапожнику Антуану Симону и его жене, убеждённым республиканцам. Революционная чета поселилась в Тампле, в одной комнате с маленьким королём. Существуют разные мнения по поводу того, как относились Симоны к Луи-Шарлю. В качестве доказательства их заботы о нём приводятся представленные ими в Конвент счета за игрушки и птичек для мальчика. С другой стороны, в воспоминаниях стражников Тампля и Марии-Терезы рассказывается, что Симон много пил, а по пьяному делу заставлял Людовика XVII петь «Карманьолу», кричать «Смерть королям!», курить трубку и пить вино. Когда мальчик отказывался, сапожник жестоко бил его. Луи-Шарлю постоянно угрожали гильотиной, доводя ребёнка до обмороков. Симон сам рассказывал, что приводил в Тампль проституток, специально, чтобы «развратить Волчонка». В то же время именно Симон по заданию своего друга Эбера заставил Луи-Шарля подписать «показания» о том, что Мария-Антуанетта укладывала с собой сына в постель и развращала его. Корявые буквы подписи «Луи-Шарль Капет» под этими «показаниями», так непохожие на аккуратный почерк дофина в версальских прописях, – последний сохранившийся его автограф.

В январе 1794 года мальчик лишился даже таких опекунов – Симон отказался от работы в Тампле, так как она мешала его общественной деятельности в коммуне Парижа. Полгода за ребёнком никто не присматривал, стража только выдавала ему скудную еду. Сидевшая в той же тюрьме сестра видела младшего брата раз в несколько месяцев: «Это было неслыханным варварством – оставить бедного восьмилетнего ребёнка в полном одиночестве, под замком, в комнате с решётками на окнах… Он лежал в постели, в которой бельё не менялось в течение полугода… вши покрыли его всего… Нечистоты оставались в комнате… окно было забито наглухо, и в комнате было невозможно оставаться из-за отвратительного запаха… Часто ему не давали света; бедняжка буквально умирал от страха в темноте, но никогда ни о чём не просил…»

После термидорианского переворота 27 июля 1794 года условия содержания чуть улучшились, но истощённый ребёнок уже безнадёжно деградировал. В начале 1795 года осматривавший его хирург Дезо докладывал Конвенту: «Я нашёл ребёнка идиотом, умирающего, жертвой самой низкой бедности, полностью заброшенное существо, опустившееся от самого жестокого обращения». Правительство Директории имело на узника Тампля виды: судя по всему, их лидеры планировали восстановить во Франции конституционную монархию и управлять страной от имени малолетнего Людовика XVII.

Маленький король стал очень многим мешать. Республиканцы понимали, что если Луи-Шарль умрёт, то о восстановлении монархии не может быть и речи. Ждал смерти племянника и граф Прованский, которому не терпелось объявить королём самого себя. 8 июня 1795 года Луи-Шарль Капет скончался. Было объявлено, что он, как и его старший брат, умер от чахотки. В Париже сразу заговорили, что мальчика отравили.

Пошли и другие слухи: будто маленького короля подменили на какого-то немого мальчика, и в Тампле умер именно этот несчастный двойник. Приводились и «неопровержимые доказательства». Полумрак в камере Луи-Шарля устроили специально, чтобы проверяющие не заметили подмены. Редкие посетители недаром отмечали молчаливость малолетнего узника – он был немой. Врач Дезо, который мог заметить подмену при вскрытии, скончался за несколько дней до смерти Людовика – наверняка он был отравлен. Хотя Мария-Тереза содержалась в той же тюрьме, её не пригласили на опознание трупа брата. Подобных аргументов становилось всё больше. Многие из них легко опровергались: например, Дезо умер после посещения холерного барака, причём одновременно с ним скончались ещё несколько врачей, не имевших никакого отношения к Тамплю. Но вздорные слухи опровергнуть практически невозможно.