В тени истории (ЛП)

До тех пор, пока функционировал этот круговорот, повсюду можно было жить вполне довольной жизнью. Ещё в 1929 году вплоть до осени в этом кажущемся прочным порядке жили совершенно без забот. Затем пришла «чёрная пятница», 24 октября 1929 года, когда обрушились биржи Нью — Йорка, и неожиданно весь круговорот сломался. Америка больше не вкачивала деньги, напротив, она требовала их возврата, и тем самым всё в Германии зашаталось, не только экономика, но почти тотчас же и политическое выздоровление и удовлетворение. Всё–таки это всё было лишь видимостью. Ко всем несчастьям в начале октября умер и Штреземанн. С ним республика потеряла своего единственного настоящего государственного деятеля, единственного, кто возможно смог бы провести её через новый экономический кризис 1930 года, как он провёл её через 1923 год. Зимой 1929–1930 года Штреземанна страшно не хватало.

Правительство Брюнинга, которое было назначено Гинденбургом в марте 1930 года и которое не имело в рейхстаге большинства, уже держало курс на ликвидацию парламентской, демократической республики и также вынуждено было действовать так, как это тотчас же и оказалось. В сентябре 1930 года этому правительство пришлось иметь дело с неожиданно принесённым на порог власти миллионами избирателей Гитлером. 1930 год, а вовсе не 1933, был годом, который до неузнаваемости изменил всю политическую сцену Германии. Артур Розенберг, историк Веймарской республики, обозначил его как год её смерти. По моему мнению, справедливо, хотя как раз неожиданный успех на выборах Гитлера подарил республике тогда ещё полтора года своего рода кажущейся жизни.

При этом следует уяснить себе, что Веймарская конституция строила государственное устройство совершенно иначе, чем боннский основной закон. Она в основе своей была президентской республикой: не рейхстаг избирал канцлера, как в настоящее время это делает бундестаг, а президент назначал его. И кроме того в Конституции была статья 48, которая, коротко говоря, наделяла рейхспрезидента диктаторскими полномочиями. Президент мог объявить чрезвычайное положение, и когда он делал это, он мог делать практически всё, что хотел. Конституционного суда, который мог бы проконтролировать, действительно ли имело место чрезвычайное положение, тогда не существовало. Говорили остроумно и точно, что Веймарская республика на самом деле имела две Конституции: парламентско–демократическую для хорошей погоды и диктаторскую для плохой погоды.

Уже в бурные первые пять лет республики тогдашний социал–демократический президент Фридрих Эберт очень часто управлял при помощи статьи 48. Потом, в хорошие годы с 1924 до 1929 эта статья практически не применялась. Однако теперь, в 1930 году, Гинденбург снова вытащил её из стола. Он назначил рейхсканцлером некоего доселе довольно неизвестного центристского депутата по имени Хайнрих Брюнинг, хотя тот не обладал большинством в рейхстаге. Зато он заверил его в том, что меры, которые он как канцлер считает необходимым, он сможет вводить в действие при помощи статьи 48 как внепарламентские чрезвычайные декреты, и, если рейхстаг не будет одобрять их, распустить парламент. Таким образом, Брюнинг стал первым президентским канцлером. Он опирался исключительно на доверие и власть рейхспрезидента.

Это не было противоправным по структуре Веймарской конституции, хотя это в некоторой степени напрягало её. И если это в действительности задумывалось лишь как вынужденная мера для переходного периода, пока в рейхстаге снова не будет способное к управлению большинство, то можно было бы назвать даже это легитимным. За этим однако скрывалось большее, как мы сегодня знаем из собственных мемуаров Брюнинга, а именно план изменить Конституцию, полностью лишить рейхстаг власти и вернуться к подобию конституции Бисмарка, то есть к авторитарному государству, правительство которого назначалось бы сверху без парламентского контроля. В сущности говоря, что никогда прямо не высказывалось, быть может ни разу однозначно и не предполагалось — речь шла о восстановлении монархии.

Уже вскоре после пасхи 1929 года план принял форму в достопримечательном разговоре, имевшем место между Брюнингом и начальником департамента в военном министерстве генералом фон Шляйхером в его квартире на площади Церкви Святого Матфея в Берлине. Тогда генерал сообщил депутату от католической центристской партии, что восьмидесятиоднолетний рейхспрезидент хочет перед своей смертью в определённый момент времени на некоторое время отправить парламент по домам и в этот период при помощи статьи 48 «привести дела в порядок». Он, Брюнинг, в качестве рейхсканцлера запланированной конституционной реформы — можно было бы также говорить и о государственном перевороте — должен внимательно рассмотреть этот план.