В тени истории (ЛП)

«Полностью новый стиль государственного управления»: совсем уж несоответствующим это программное заявление Папена не было. Это безусловно был новый стиль. При Брюнинге демократически–конституционные формы правления хотя и были выхолощены, но всё ещё внешне сохранялись. Рейхстаг ещё регулярно заседал. За шесть месяцев правления Папена с 1 июня до 2 декабря 1932 года было двое выборов в рейхстаг, но лишь одно–единственное заседание рейхстага, на котором вновь избранный парламент подавляющим большинством выразил Папену вотум недоверия, однако вслед за этим тотчас же был снова распущен, без отставки канцлера, что тот должен был сделать в соответствии с конституцией. «Нерешительный» Брюнинг ещё уважал формально конституцию. Папен с самого начала вёл себя так, будто её больше не существовало. Он на полных парах приступил к реакционному государственному перевороту, который Шляйхер с Брюнингом спланировали ещё весной 1929 года, и для начала 20 июля 1932 года произвел удар по Пруссии. В этот день он просто сместил прусское правительство и при помощи военной силы изгнал министров из их министерств. Самого себя он сделал рейхскомиссаром Пруссии.

А Гитлер? Его Папен с самого начала планировал «купить», «ограничить» и «ангажировать». Всё это выражения, которые он использовал в отношении Гитлера — как до, так и ещё и после 30 января 1933 года. Для Папена Гитлер был маленьким человеком и карьеристом, если смотреть с высоты богатого большого господина. Гитлер вообще–то сам должен стать кем–то под Папеном, своего рода министром пропаганды, в крайнем случае даже вице–канцлером, чтобы при помощи его демагогических талантов привлечь массы к новому–старому аристократическому правительству. Но политически он хотел его обезвредить; сила национал–социалистов и их движение должны быть сломлены, а именно очень просто — одновременно с ликвидацией демократии. Эта сила в глазах Папена ведь покоилась просто на огромном числе голосов избирателей и мест в рейхстаге, которые удалось получить Гитлеру, и когда у него больше не будет рейхстага или же тот станет совершенно безвластным, тогда из голосов избирателей и мест в рейхстаге не выйдёт ничего. Тогда Гитлер может радоваться, если его «ангажируют» и всё ещё будут разрешать ему играть какую–то личную роль.

Так думал Папен, и он мог при этом полагаться на Гинденбурга, у которого была настоящая антипатия к Гитлеру и который неоднократно уверял, что «странный ефрейтор», как он его примечательным образом называл, никогда не будет назначен рейхсканцлером с президентскими полномочиями. После выборов 31 июля 1932 года, на которых Гитлер получил 37 процентов голосов избирателей и 230 мандатов в рейхстаг, Папен предложил ему пост вице–канцлера. Однако вождь отныне самой сильной партии отклонил предложение и потребовал пост канцлера, для чего Гинденбург его хотя и принял, но правомерно отчитал, даже не предложив ему стула. Отныне Папен надолго стал непримиримым врагом Гитлера, и тот нашёл, что его следует разок ещё немного поставить на место, так сказать слегка осадить. То, что в конце концов именно Папен сделает Гитлера канцлером, осенью 1932 года никоим образом ещё нельзя было предвидеть.

Сначала даже казалось, что расчёт Папена «осадить» Гитлера близок к исполнению. Выборы в рейхстаг 6 ноября 1932 года стали для национал–социалистов провальными. Хотя они и остались сильнейшей партией, однако потеряли два миллиона голосов и 34 мандата. НСДАП оказалась в кризисе; вследствие постоянной предвыборной борьбы у неё были большие денежные долги — то, что она тогда уже финансировалась крупным капиталом, это легенда — и в ней нарастал кризис. Звучали голоса, которые полагали, что настало время несколько умерить амбиции и возможно несколько ближе рассмотреть предложения об участии в правительстве.

Кто смог чутко уловить эти голоса — это Шляйхер. Он пестовал идеи расколоть национал–социалистов, для чего привлечь в правительство в качестве министра как раз не Гитлера, а его внутреннего критика Грегора Штрассера, левого национал–социалиста. Сам Гитлер оставался упрям, а упрямее всего был Папен. Он считал теперь, что пришло время распустить рейхстаг, в этот раз без назначения сроков повторных выборов, приостановить действие Конституции, для начала некоторое время править без Конституции и затем навязать силой новую, строго авторитарную конституцию. Если же возникнет сопротивление, будь оно со стороны меж тем также ставших очень сильными коммунистов, будь оно совместно от них и от национал–социалистов, то его должен подавить рейхсвер. Однако что касается рейхсвера — это был Шляйхер, а Шляйхер больше не участвовал в игре. Напротив, уже несколько недель, уже с октября, возможно уже с сентября он добивался свержения Папена.