В тени Канченджанги

«Во время этого перехода я чувствовал себя иначе, чем обычно, ощущал какую-то слабость. Состояние оказалось далеко не лучшим… Поэтому возникали минуты сомнений и колебаний. Помню, как за несколько дней до этого мы спустились на перевал и я говорил с Вальдеком: «Я не в лучшей форме, еще не пришел в себя после воспаления надкостницы. Перед штурмом следовало бы отдохнуть несколько дней на базе».

С другой стороны, покидая базовый лагерь, я сказал себе (даже упомянул об этом в письме домой), что это последний выход. Конец постоянному ползанию по леднику! Теперь либо вершина, либо… прости-прощай.

И когда дорога выше перевала, с верёвочными перилами, была позади, я (несмотря на усталость, голод и тревогу из-за своего состояния), как и Вальдек, сохранял оптимизм. Трудности, кажется, уже преодолены, теперь траверс, мы выйдем на ребро — и Кангбахен недалеко.

Но меня продолжали терзать сомнения: спускаться или не спускаться на базу?

Однако, чёрт подери, прибыли вы. Было известно: вы направляетесь на вершину. Все было предрешено. За вами должна следовать группа Петра, но я знал, что с ними мне на вершину не взобраться: у них мало шансов на это, пожалуй, им не успеть.

И я остался. Потом был этот подъем с вами к японскому лагерю, когда у меня начались перебои в дыхании и я почувствовал страшную слабость. Да… лучшее доказательство — то, что я провалялся в палатке весь день, пока Вальдек и Войтек устанавливали верёвочные перила: я действительно даже не приготовил поесть, и когда Вальдек обложил меня, я сказал, что болен и завтра, пожалуй, спущусь. Я действительно так думал, но отложил окончательное решение до утра. Просто не нашлось никого, с кем я мог бы спуститься.

Утром я почувствовал себя лучше, и мы отправились выше. Я все время вел нашу тройку, чтобы доказать им и самому себе, что вчера у меня был просто кратковременный кризис, а сегодня все в порядке. Позже мы расчищали площадку, и, когда все укрылись в палатках, я еще продолжал расхаживать, принес снег и продукты, стремясь показать, что я в хорошей форме и чувствую себя совсем неплохо.

Уже лежа в палатке, я решил, что мои дела не так скверны, надо идти, надо пытаться, пока есть возможность!»

Войтек: