В тени Канченджанги

«Мы были на базе, когда вы заложили лагерь IV, готовясь начать траверс верхней террасы. После отдыха мы намеревались двинуться выше… прямо до самой вершины.

Да, мы жаждали взойти на вершину. В качестве вспомогательной группы, которая сначала будет обеспечивать вашу, а потом не откажется и от своих собственных устремлений. Для поддержки и возможного штурма нам требовался отдых. Мне как руководителю следовало мыслить строго логически: после того как восемь дней мы провели выше базового лагеря, полагалось устроить перерыв… Люди измучились, я тоже чувствовал себя не настолько хорошо, чтобы долго оставаться наверху.

Я все время думал о вершине. Казалось абсолютно реальным, что если вы проложите дорогу через террасу, то послезавтра нам будет значительно легче, и мы вслед за вами тоже взойдем на вершину. Если это вам не удастся, то вы хотя бы забросите палатки настолько высоко, чтобы у нас тоже была возможность взойти наверх. Я был твердо убежден в успехе операции, если только не придет муссон. Наличие второй штурмовой группы, которая тоже хочет подняться на вершину, — это чисто тактическое требование, гарантирующее надежную страховку.

В эти последние дни, которые мы провели на базе, а вы двигались к лагерю IV, от Вальдека по радиотелефону все время поступали тревожные сигналы. То он сообщал о нехватке продуктов или топлива, то говорил, что никто не хочет работать. Я не располагал исчерпывающей информацией: чего недостает на самом деле и что необходимо забросить снизу. Вообще же настораживающие факты все время повторялись: люди несли только личные вещи, «общественные» предпочитали оставлять на складах, создаваемых по пути. Может, я несколько преувеличиваю, но то Мацек чего-нибудь не донес, то Рубинек где-то оставил продукты, то ты бросил кислородный баллон, а Весек — верёвки. Словно в расчете на то, что добрый дух втащит все это!.. Я знаю: вам было тяжело, но у меня создавалось впечатление, что мы постоянно что-то носим за вас, впопыхах тащим что-нибудь, в чем у вас нехватка. Когда мы находились на базе, некоторые из наших коллег даже поговаривали, что ваш штурм не подготовлен и его следует приостановить… Я предоставил решать это Вальдеку, он мой заместитель, а теперь руководил вашей группой.

Чтобы воспрепятствовать безрассудной, импровизированной гонке на вершину, я уже заранее решил: если состоятся два восхождения, обе даты будут сообщены одновременно и фамилии всех восходителей даны в алфавитном порядке.

В тот день вы подтвердили, что отправляетесь на штурм, и я назначил в штурмовую группу Вальдемара Олеха и Войцеха Бранского, остальных — во вспомогательную группу. Окончательно решать вопрос я уполномочивал моего заместителя — Вальдека. Потом мы говорили еще раз, и Войтек сообщил, что вы отправляетесь все вместе, хотите заложить лагерь V, и просил о поддержке снизу. Я по радиотелефюну связался с перевалом — Шимек был нездоров, а Мацек, кажется, пребывал в состоянии эйфории. Он похвалялся, что дошел до лагеря IV, что на высоте 7300 метров оставался в отличной форме, а теперь собирается спускаться в «двойку». Рассчитывать на них я не мог. Несмотря на эти тревоги, всех в базовом лагере захватило настроение близости вершины. Мы выпили за успех нашего штурма бутылку «Туборга», единственную, какую я донес из Биратнагара. Завтра нам предстояло двинуться вслед за вами. Я планировал, что ваша группа может достичь вершины 25 мая, у нас есть шансы — 27-го. В ближайшие дни мы будем обеспечивать вас. Эмоции, состояние возбуждения захватили даже Большого. Хотя он страдал желудочными недомоганиями, он жаждал отправиться в «четверку» фотографировать победителей. Офицер и наики допытывались, когда мы заканчиваем горную акцию: они торопились домой».