В тени леса

Оля испуганно перевела взгляд на висящий на стене осколок зеркала, откуда из отражения на неё смотрел необычный по расцветке глаз, словно в нем был заключен космос. Она узнала.

— Ты всего лишь вымысел моей сестры!

«Твое неверие мне нисколько не мешает существовать».

— Почему я?! Почему ты выбрал меня?!

«Я попробовал с другими восстанавливать воспоминания, но их психика… менее устойчива, чем твоя. Ты уже читала эту историю, ты знаешь наизусть всех её участников, тебе не надо ничего объяснять. Обещаю, я покину тебя, как только закончу».

— Я не верю тебе!

«Тасечка? А может Дусечка? Или все-таки Асечка? Никак не могу определиться, кто из них лучше подойдет».

— Я схожу с ума!

«Кажется, я определился и воспользуюсь разумом Асечки!»

— Хорошо! Я буду читать! Только не трогай моих детей!

«Тогда приступай».

Дрожащими руками Оля взяла с пола книгу и, подавливая рыдания, снова начала читать.

«— Лёха, чувствуешь себя перерожденным? — спросил француз, когда они пришли в столовую и сели за стол.

— Да, — облегченно вздохнула Таня, рассматривая незнакомые столовые приборы. После ванны и визита к зубодеру она чувствовала себя относительно хорошо.

— Мои волосы пахнут цветами, — нахмурился Паша.

— Чем раньше пахли? — задорно поинтересовался француз.

— Корой. Мама собирала её и размалывала. Она говорила, что благодаря ей в волосах не заведутся вредители…

— Это бесплатно? — спросила Таня, рассматривая меню.

— Бесплатно.

— Эй, деревенщины!..

Таня, несмотря на неплохое знание харурского языка не поняла ни слова.

— Не обращай внимания, — процедил норвежец. — Они просто завидуют нам, ведь мы хасэж.

— Я все равно не понял, что он сказал. И часто у вас тут драки случаются?

— Пф, эти месье не рискнут с нами драться, если не хотят чтобы их мозги собирали по всему корпусу, — фыркнул француз. — Вот с кем действительно стоит избегать встречи, так это с тэй хала расэж — они с нами по силе равны и их больше.

— В чем тогда наше отличие с ними?

— Э-э-э… тебе на занятиях объяснят. Слушай, Лёха, а ты в каком году пропал? Понятно, что здесь ты пробыл где-то лет восемь.

— Тысяча девятьсот девяноста шестой.

— Вот же! — поперхнулся француз и выругался на французском. — Ты глянь, еще один путешественник во времени!

— Путешественник во времени? Вы серьезно?

— Тебе тоже на занятиях объяснят…

— Я из тысяча восемьсот пятьдесят шестого года перенесся на тридцать лет вперед, — произнес норвежец невозмутимо, — по не знанию заключил с хранителями сделку на разбавление крови и они мне заплатили сотней лет жизни, поэтому выгляжу не на свой истинный возраст. И сейчас примерно тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год. Он, — указал на француза, — из тысяча девятьсот сорок второго года перенесся в будущее на год вперед.

— Прям из госпиталя выдернулся, — похвастался француз. — И ты у нас пока единственный кто из будущего назад прыгнул. Кстати, Гитлеру надрали задницу или он все-таки захватил мир?

— Надрали, — ошеломленно ответила Таня.

— Он меня достал этим Гитлером, а я не знаю, кто это такой, — пожаловался норвежец.

— А… домой никто не пробовал?

— О, парень, это очень плохая тема, — погрустнел француз.

Норвежец закатал рукав и продемонстрировал татуировку.

— Ограничение на путешествия во времени и в другие миры, тебе тоже поставят такую, как только ты приступишь к обучению.

— То есть… мы пленники мира?

— Да.

— Почему вы… согласились?

— Потому что хорошо здесь живут только тэй хала, — пояснил француз. — Ну, ты и сам думаю, в этом успел убедиться, иначе бы не завел разговор о возвращении домой.

Таня с самыми мрачными мыслями доедала обед. Мало того, что её сорок два года отделяло от девяноста шестого, так еще не было никакой возможности перенестись домой. Она застряла и не знала, как выбраться.

* * *

Таню проверили на знания и определили в старшие классы к шестнадцатилетним волшебникам. Занятия начались сразу. По воле случая её определили в класс тех самых парней, что выкрикивали в столовой оскорбления. Она чувствовала, как они сверлили ей затылок злобными взглядами, и слышала, как трещала эмаль от зубовного скрежета.

В аудиторию вошел преподаватель: небольшой роста плотный дядечка.

— Сегодня мы поговорим о «custodem saltus», — написал преподаватель прямо в воздухе слово.

«Латинский? — недоуменно уставилась на надпись Таня. — Откуда у них знание латинского?»

— Впервые их исследовать начал магистр Максимилиан Рутцен.

«Немец?» — еще в большее недоумение пришла Таня.

— Алексей, вы знаете, как переводится custodem saltus на наш язык? — внезапно подошел к Татьяне волшебник.

— Э-э-э… лесной хранитель.

— Правильно, — несколько удивленно согласился преподаватель, отходя. — Лесные хранители делятся на два типа, отличающихся друг от друга по цвету. Холодные расцветки, включая белый, — в воздухе появились цвета. — И теплые расцветки, включая чёрный. Как вы думаете, в чём главное отличие этих двух типов хранителей?

— Одни злые, а вторые добрые, — попытался ответить один из учеников.

— Неверно. Какие еще варианты? Ответ совсем простой.

— Ночные и дневные, — донесся голос с задних скамеек.

— Нет.

Все молчали.