В тени луны. Том 1

Минуты тянулись ужасно медленно и казались долгими часами. Алекс уже стал было отчаиваться и думать, что с Ниязом что-то произошло, когда наконец услышал тот звук, которого ждал. Это был голос. Грубый, немелодичный голос, который выводил в ночи слова неприличной песенки, в которой подробно описывались прелести одной делийской куртизанки.

Песня то и дело прерывалась громким иканием. Голос становился громче. Человек приближался к сторожам. Те, бросив карты, стали прислушиваться. А дремавший до той минуты сторож встрепенулся, сорвал с плеча мушкет и наставил его на дорогу.

— Какой-то пьяница из города, только и всего, — пробормотал один из картежников. — Охе! Кто идет? Здесь проход закрыт! Дорога закрыта! Проваливай обратно, о слуга Бхайрона!

— Проваливать обратно? — икнув, переспросил пьяница. — Куда это, интересно? И с каких это пор дорогу стали закрывать перед честными людьми?

— Это приказ нового правительства, — крикнул обладатель мушкета.

— Что за насилие! Сначала тебе попадается по дороге свинья-патанец, лошадь которого сталкивает тебя в вонючий джиль, откуда ты вылезаешь весь в грязюке, а теперь вот еще и дорогу закрыли!

Человек с мушкетом подбежал к Ниязу, схватил его за руку и силком подтащил к костру.

— Что ты сказал? Какой патанец?

— Да там, на дороге. Чтобы его кляча упала в джиль и утонула! Кстати, он спрашивал, где бы тут можно было раздобыть свежую конягу, потому что его совсем сдохла. Но я-то тут при чем? Я что, лошадник, что ли? Я пою песню, вот и все. Давайте-ка, ребята, вместе со мной, подтягивайте. Ну? «О луна моих очей…»

— Тот самый! — крикнул убежденно сторож с мушкетом. — Вот дурак! Ну и что? Он сюда идет? Пьянь, я к тебе обращаюсь!

— Кто?

— Да патанец же, олух царя небесного!

— Откуда я знаю? Он сидит при дороге, а лошаденка его щиплет травку. Слушай, вы меня серьезно хотите завернуть назад, или как? А вдруг он меня побьет? Патанцы все отличаются скверным характером, а этот попался особенно злой.

— Надо сходить проверить, — сказал один из картежников, кладя руку на рукоять большого ножа. — За его голову назначена хорошая цена. Оставайся у телеги, Дунно, и никого не пропускай. А ты, сын безносой матери, будешь сидеть у костра до самого нашего возвращения и, не дай Бог, ты солгал нам! Если мы не обнаружим патанца, тебе придется по-настоящему худо!

— Кто солгал-то?! — вызывающе крикнул Нияз. Он оступился на ровном месте и тяжело осел прямо в пыль. — Все так, как я сказал. Он сидит у берега джиля и проклинает своих богов. Если вы мне не даете пройти, пожалуйста, я заночую здесь. Мне все равно.

Он с трудом вновь поднялся на ноги и широко зевнул, а потом громко икнул.

Двое сторожей ушли в темноту, а третий присел у костра рядом с Ниязом. Почти тут же в ночи раздался звук глухого удара, приглушенный всхлип и шум падающего тела.

Из-под телеги вылез Алекс и стал отряхивать от пыли свою одежду.

Человек, которого сторожа назвали Дунно, лежал ничком у самого костра, а Нияз спокойно убирал в ножны нож на длинной рукоятке.

— Я же говорил, что хватит с нас убийств, — рассерженно воскликнул Алекс.

— Он не умер, — ответил Нияз, перевернув безжизненное тело ногой. — Я саданул его рукояткой. У этих свиней головы, что твое дерево. Вряд ли у него в черепушке даже трещина будет. Очухается. Ну, что, пошли? Пешком далеко придется топать.

— Тем более мы должны остаться и дождаться лошадей, — сказал Алекс. — Даже загнанная лошадь идет быстрее, чем человек. Подождем тех двоих. Они скоро вернутся и наверняка приведут наших лошадей.

Он наклонился над сторожем, потерявшим сознание, и стал быстро раздевать его. Пока Алекс облачался в его одеяние, Нияз связал беднягу, заткнул ему на всякий случай рот и затащил под телегу.

Спустя минут десять вернулись двое сторожей, которые уходили искать «патанца». Как и предполагал Алекс, они вели в поводу лошадей, которых беглецы оставили пастись на берегу джиля.

— Патанца мы не нашли. Зато мы захватили его лошадей. Пешком ему далеко не уйти, — сказал тот, что был с мушкетом, проходя между телегой и насыпью.

Алекс встретил его прямым в подбородок. Обладатель мушкета дернулся и без звука стал заваливаться на землю. Придушенный вопль донесся сзади телеги, где Нияз расправлялся со второй жертвой.

— Действительно, несложно, — презрительно ухмыльнувшись, проговорил Нияз. Он слазил под телегу и вынул оттуда мешок с фуражом. — Скормим это нашим клячонкам, иначе они далеко не пройдут.

Потом они откатили телегу с дороги, связали двух сторожей (третий еще не очнулся) и швырнули их в телегу, откуда доносились их приглушенные стоны.

— Вообще лучше было бы убить их, — рассудительно заметил Нияз. — Они слишком много знают.

— Повторяю, с нас убийств достаточно. Их найдут не раньше утра, а к тому времени мы уже успеем переправиться через речку.

— Возможно, — с сомнением ответил Нияз. — Но не забывай: через реку ведет только мост, за которым, несомненно, хорошо приглядывают.