В тени луны. Том 2

Роя голыми руками твердую раскаленную землю, чтобы похоронить ребенка, оставляя тела взрослых на растерзание грифов и шакалов. Ограбленные, раздетые, оскорбленные, преследуемые и убиваемые ради развлечения. Обманутые обещаниями защитить и попавшие в деревни, обитатели которых собирались, чтобы посмотреть, как умирают белые, и смеялись, когда обнаженные, залитые кровью тела были брошены на навозные кучи.

Только немногим, очень немногим удалось попасть к людям, давшим им кров и пищу, рисковавшим своей жизнью и жизнью своих семей ради спасения преследуемых, беспомощных людей. А в стенах Дели, в душной темнице без окон, в подвале Дворца старого, трусливого Багадур Шаха, недавно провозглашенного королем Индустана, содержались пятьдесят пленников — последние англичане и христиане, оставшиеся в Дели, — которым осталось жить два дня.

Глава 39

Нияз опять стал бывать на людях, и снова его видели верхом с капитаном Рэнделлом в деревнях.

В основном, они ездили верхом, так как Алекс каждый вечер возвращался в Лунджор. Он слушал новости и давал свои заключения, сидя на лошади в тени деревьев в эти длинные жаркие дни; видел на лицах крестьян зловещие признаки болезни, поразившей Индию: открытая враждебность и дерзость, на которую не нужно было обращать внимания, быстро возникающая паника, которую нужно было успокоить.

Тихая провинция была наполнена слухами. Персидский Шах послал армию на помощь Багадур Шаху, который сейчас является Королем индусов, и эта армия уже в Дели!.. В стране осталась только горстка иностранцев, и поверженные остатки английских полков были отогнаны назад и их гнали до тех пор, пока они не утонули в море!..

Этим рассказам не было конца, как не было и доказательств. До тех пор, пока в один прекрасный день в деревню в десяти милях от Лунджора не приехали трое и не привезли с собой доказательства в виде двух муслиновых платьев с оборками, шпагу и длинную прядь шелковистых белокурых волос. Мягкий муслин оборок и мягкое золото волос затвердели и запачкались отвратительными коричневыми пятнами засохшей крови, причем на лезвии шпаги тоже была кровь, некогда принадлежавшая английскому офицеру.

— Мы нашли их в канаве у дороги, они там прятались, — хвастался один из мужчин. — Две белые женщины и мужчина в пяти милях от Дели. Еще там был ребенок, который и выдал их своим плачем. Мужчина был ранен, но когда Абдулах опустил на ребенка свою саблю, тот ударил его этой шпагой. Но у него не было сил, и я выхватил у него шпагу и убил его, и молодую женщину тоже. Как она кричала! Как павлин. Я поймал ее за волосы, вот, смотри, это ее локон. Все дьяволы мертвы, и…

— Не все, — послышался твердый ясный голос позади него, и глазеющие крестьяне поспешно разошлись.

Алекс проехал вперед — Нияз был рядом — и посмотрел долгим и пристальный взглядом на трех мужчин, но никто не заговорил. Потом он согнул палец и, не поворачивая головы, тихо сказал:

— Котвал-джи, свяжи-ка этих людей.

Староста вспыхнул и занервничал, и вдруг в руках Алекса и Нияза появились револьверы.

— Поскорей, отец, — сказал Нияз приятным тоном. — Не заставляй ждать Его честь, или, используя выражение этих троих, дьявола.

Толпа заколыхалась, и Алекс повысил голос.

— Эй! Стоять! Тот, кто сдвинется с места без приказа, сразу отправится на тот свет. Если это будет женщина, тогда ее муж расплатится вместо нее. Сними свою чалму, Котвал. Возьмешь ее вместо веревки. Так-то лучше! Мохаммед Латиф и ты, Дуар Чанд, свяжите мне этих двоих.

Все трое были до смерти напуганы, у них тряслись челюсти, глаза расширились от ужаса; Алекса знали в деревне на протяжении нескольких лет, и привычка слушаться его, подкрепленная угрозой оружия, сработала. Если бы он отвел глаза или заколебался, они побежали бы, и в руках у них, как по волшебству, появились бы ружья и ножи, и бамбуковые палки, в Алекса и Нияза полетели бы камни, но он не отвел глаза, его взгляд был холоден и не предвещал ничего хорошего. Так же, как и усмешка Нияза.

Один из трех вдруг повернулся и побежал. Нияз выстрелил. Человек споткнулся и упал в пыль, лицом вниз, дернулся два раза и затих.

— Легкая смерть для такого подонка, — сказал Нияз весело, сдерживая свою лошадь больше коленями, чем поводьями, держа их в левой руке.

Орел вскинул голову и замер на месте, он был обучен стоять при звуках выстрелов. Когда остальные убийцы были связаны, Алекс, указывая на тело третьего, валявшееся на земле, приказал:

— Повесьте его вместе с этими двумя, чтобы все их видели.

Молча они связали труп. Нияз поднял шпагу, запачканную кровью, одежду и прядь светлых волос и, связав все в узел, прикрепил к своему седлу. Алекс, следя за дрожащим Котвалом и молчаливыми крестьянами, сказал:

— Если кто-нибудь придет и скажет, что все белые убиты, покажите им этих троих. И скажите, что, хотя теперь в Индии перебили всех белых, сто тысяч англичан и десять раз по сто тысяч приедут из Англии отомстить за убийство их женщин и детей. Потому что кровь этих беспомощных людей, как семя, которое, падая в землю, произрастает вооруженными людьми.