В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю

Вообще-то говоря, почти нет свидетельств того, что Муавия вообще обращал внимание на пророка. Ни в одной из записей, равно как и на монетах, сохранившихся со времени его правления, нет ни одного упоминания о Мухаммеде. Также нет, несмотря на более позднюю традицию, приписавшую компиляцию откровений пророка Осману, никаких Коранов или их фрагментов, датированных временем жизни Муавии. Записи слов, сказанных Мухаммедом, – «ветки горящего куста, воспламененного Богом»¹⁵⁰, – были сохранены теми, кто чтил его светлую память, – мухаджирун Куфы, шиа Али, ха-риджитами. Но пламя угасало. Как Мани и Маздак до него, Мухаммед был пророком, память о котором с годами стала исчезать. Какой ценностью обладает пример его самодельного пустынного государства для империи, которая поглотила мир? Муавия считал не пророка посредником между Богом и людьми, а себя. «Пусть правоверные получат пользу от него» – такую молитву возносили его подданные. Христиане, евреи, самаритяне, манихейцы – все они, по мнению Муавии, причислялись к «правоверным», и все они восхваляли его. Хотя Муавия был безжалостен в войнах против римлян, его подданные, которых больше не попирали воюющие армии и их уже не разделяли дозорные вышки, познали наконец мир. И вряд ли стоит удивляться тому, что они не завидовали эмиру и ничего не имели против его нескромных притязаний на место между человечеством и Богом: «В его время процветало правосудие, и в регионах под его управлением был мир. Он позволял всем жить так, как им хотелось»¹⁵².

Таким виделось будущее: мировая империя, в которой было место для самых разных вер, ни одна из которых не имела преимуществ.

Глава 7 Появление ислама

Заместитель Бога

В 679 г., через двадцать лет после того, как Муавия вознес молитву на Голгофе, франкский епископ Аркульф прибыл в Иерусалим. Стрессы и потрясения века не ослабили стремления христиан к паломничеству: уверенность в необходимости посещения святых мест оставалась непоколебимой и у тех, кто жили в других концах света, и у местных жителей. Хотя паломническая индустрия в Иерусалиме пришла в упадок, по крайней мере, если сравнивать ее с периодом расцвета, но заезжему епископу город показался наполненным толпами самых разных людей. И вьючными животными, причем в таких количествах, что Аркульфу приходилось то и дело зажимать нос и пробираться между кучами экскрементов, лежавшими повсюду на улицах¹. Нет, паломника, закаленного трудным путешествием из далекой Галлии, нельзя было сбить с толку какими-то жалкими навозными кучами, и епископ очень скоро перестал обращать внимание на подобные мелочи, восхищенный городскими чудесами. Самым главным из них конечно была церковь Воскресения: святыня, не имевшая себе равных. Приезжему, каковым и был Аркульф, безусловно казалось, что римское правление вовсе не закончилось. Выданные ему путевые документы были на греческом языке, монеты в кошельке соответствовали стандартам монетных дворов Константинополя. На многих из них даже имелся символ христианской империи – крест. Власть на Святой земле определенно имела внешний вид римской.

Аркульф, естественно, был в курсе изменений. Новости о несчастьях, постигших Новый Рим, дошли и до Галлии. Ходили слухи, что сарацины опустошили целые провинции, – такова была их привычка². Даже Иерусалим, несравненный город церквей, не остался без клейма их правления. «На знаменитом месте, где когда-то возвышался храм, – написал Аркульф, – сарацины строили четырехугольный молельный дом»³. Он наверняка описывал начатое Омаром и все еще не законченное в начале правления Муавии строительство мечети – «места поклонения» – так ее называли арабы. То, что они могли применить это же обозначение к любому месту поклонения, определенно не успокоило христиан: они совершенно точно знали, что, чем бы ни была мечеть, это не церковь. А богохульство ее расположения вызвало большую тревогу христиан, равно как и евреев, доселе проявлявших необоснованный оптимизм и упорно считавших, что арабы «восстанавливают стены Храма»⁴. Большинство христиан считали стройку дьявольским проектом, и один монах, ненароком заглянувший туда, якобы видел участвовавшую в работе бригаду демонов⁵.