В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю

Тем временем в Медине ждал подходящего момента намного более опасный противник. Мрачный аскет Абдулла ибн ал-Зубайр публично отказался дать клятву верности новому эмиру. В итоге именно он стал главным оппонентом Омейядов. Стабилизировать ситуацию в Медине вовсе не помогало то, что представителем Язида в оазисе был не кто иной, как сказочно продажный и увертливый Марван. Недоверие местного населения к новому губернатору не могло быть глубже. Ходили слухи, что именно он в тревожные последние дни правления Османа посоветовал дяде обмануть египетский военный отряд, пришедший к эмиру, и тем самым побудил египтян превратиться в жаждущую крови толпу. Что бы ни делал Марван после этого, будучи правителем Хиджаза, он так и не сумел улучшить свою репутацию обманщика и лицемера. Переговоры между Абдуллой ибн ал-Зубайром и Омейядами шли напряженно. К 683 г. они прервались. Абдулла ибн ал-Зубайр счел нового эмира узурпатором. Когда Марван бежал из Медины в Сирию, Язид послал войска в противоположном направлении. Мятежники делали отчаянные попытки окружить свой оазис фортификационными сооружениями, но их сопротивление оказалось не более эффективным, чем сопротивление Хусейна в Кербеле. Армия Язида без особого труда преодолела поспешно сооруженные рвы и земляные валы, смела защитников и взяла город. Рассказы о том, что случилось после этого, с каждым прошедшим годом становились все более кровавыми. Город пророка был предан мечу. Грабежи, убийства и насилия продолжались три дня. Утверждают, что спустя девять месяцев после этого в городе родилось более тысячи детей.

Но Абдуллы ибн ал-Зубайра не было среди мертвых. Непреклонный в своей набожности, полный ненависти к сирийцам, которых считал нарушителями закона¹⁰, он решил бросить вызов своим противникам. Соответственно, он не стал ожидать в Медине войска Язида, а направился на место еще более исполненное святости: в Дом Бога¹¹. Мусульманские историки, писавшие через сто лет после этого, считали само собой разумеющимся, что такая святыня могла быть только Меккой, но ни в одном труде тех далеких лет ничего подобного не сказано, все – намеренная уклончивость. «Он пришел в определенную местность на юге, где была их святыня, и жил там»¹² – так писал один христианский хронист об Абдулле ибн ал-Зубайре. Отсюда следует, что точное местонахождение арабской пустынной святыни остается загадкой. Тем не менее существовали определенные подсказки. Один епископ, к примеру, отметил, что мухаджирун Ирака, склоняясь для молитвы, поворачивались на запад – «по направлению к Каабе, первичному источнику их расы», а те, что в Александрии, – поворачивались на восток¹³. Мусульманская традиция сохранила нечто очень похожее: основатель первой мечети в Куфе выпустил стрелу, чтобы определить qibla – кибла – направление молитвы, – и она упала не к югу от мечети, на линии с Меккой, а где-то к западу от нее. Так что, хотя ни один из современников точно не говорит, где нашел убежище Абдулла ибн ал-Зубайр, свидетельства указывают на место к северу от Хиджаза, на полпути между Куфой и Александрией. Это тот самый регион, с которым лучше всего был знаком сам Мухаммед, а Абдулла ибн ал-Зубайр, как известно, неизменно старался защищать наследие пророка. В общем, представляется вероятным, что Дом Бога, в котором он укрылся, находился не в Мекке, а между Мединой и Палестиной: в благословенном месте, которое пророк назвал Бакка.