В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю

Но как пророк узнал эти истории? Для мусульман такой вопрос – пустая трата времени. Мухаммеда посещал ангел Господень. Христиане верили, что Мария, дав жизнь сыну, произнесла Слово⁷² (Христос – Слово, ставшее плотью), а последователи Мухаммеда точно знали, что его откровения, произнесенные, когда пот капал с его лба⁷³, – это речи самого Бога. Мусульмане были не более склонны спрашивать, повлияли ли на пророка священные писания других вероучений, чем христиане – удивляться, действительно ли Мария была девственницей. По мнению правоверных мусульман, надменные иудеи и ограниченные христиане так и не смогли понять, что каждый пророк, упомянутый в Библии, на самом деле был приверженцем ислама. Отсюда видная роль многих из них, от Адама до Иисуса, в Коране. И Девы Марии, конечно. Тот факт, что истории о Деве, которой помогло пальмовое дерево, в действительности были христианской традицией на протяжении многих веков и, судя по всему, в свою очередь, произошли от легенды греческих язычников, небрежно игнорировались, впрочем, так и должно быть⁷⁴. Ни один мусульманский ученый не смог бы одобрить идею о том, что пророк повторяет рассказы неверных. По крайней мере, Коран не произошел от внешних источников. Скорее иудеи и христиане, позволив исказить свои священные книги, остались с извращенными вторичными писаниями. Только в Коране должным образом сохранена величественная чистота божественного откровения. Все до единого слова его, слоги и буквы шли прямо от Бога, и только от Него одного.

Возможно, следовало ожидать того (несмотря на неоднозначность самого священного текста), что появится традиция, говорящая о неграмотности Мухаммеда. (Два стиха Корана – 7: 157 и 29: 48 – обычно приводят в качестве этого доказательства; в 7: 157 его называют ummi, что обычно переводится как «неграмотный». Но это слово также может означать «лишенный священной книги», в смысле иудейской или христианской; добавляет неопределенности то, что Коран часто называет себя kitab – книга, и в 25: 4–6 подразумевается, что Мухаммед мог читать, а у Ибн Хишама сказано, что Мухаммед мог не только читать, но и писать.) Так что, даже если бы пророк захотел полежать на песочке с парой-тройкой книг неверных, он все равно ничего не смог бы в них разобрать. Возможно, это утешительная мысль для мусульман, она все же не может расцениваться как надежное свидетельство того, что Коран на самом деле спустился с небесных высот. Более верное доказательство – обстоятельства воспитания Мухаммеда. В конце концов, Мекка была населена язычниками, а не иудеями и христианами, и располагалась она в самом центре огромной пустыни. Древние столицы Ближнего Востока, которые более четырех тысячелетий являлись средоточиями цивилизации, гигантскими чашками Петри, заполненными людьми всех мыслимых верований, а также храмами, синагогами и церквями, были очень далеко. Даже до границ Палестины, где Авраам построил свою гробницу, где правил Соломон и был распят Христос, было 800 миль. С какой стати мусульманские правоверные могли заподозрить, что пророк, родившийся и выросший так далеко от подобного окружения, вдруг оказался под влиянием чужих традиций, доктрин и писаний? Одна только профилактическая огромность непреодолимой пустыни, окружающей Мекку, делала ответ на этот вопрос очевидным. Как кровь и плоть Девы Марии, по мнению христиан, вскормили пришедшее в мир божество, так и, по мнению мусульман, бескрайние пески Аравии сохраняли слово Божье на всем протяжении его затянувшейся «доставки» в состоянии безупречной чистоты.

Но чистота, в которой родился ислам, была не только физической. Бездна также была духовной. Мусульманские ученые назвали ее джахилия – век невежества⁷⁵. Арабы, которые пили, воровали, бранились, закапывали в песок нежеланных детей, предавались плотским грехам и враждовали между собой, – так казалось их наследникам – пребывали в непроглядном мраке, которым было отсутствие знания Бога. И поэтому приход пророка стал блистательным сияющим ярким рассветом. Контраст между исламом и предшествовавшим ему веком был как между полднем и полночью. И не только Аравия находилась во мраке. В тени невежества оказался весь мир. Однако Бог велик. Старый порядок был разрушен, и его место занял халифат. Светлое сияние ислама, распространившееся за пределами Аравии до границ мира, принесло век света всему человечеству.