В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю

Несомненно, арабы, ворвавшиеся в Гераклеополь, были людьми выдержанными. Они скрупулезно датировали свою сделку с отцами города по-гречески как «тридцатое месяца фармути первого идикта» и на своем языке как «год двадцать два». Для нас, имеющих возможность взглянуть на события того времени с большого расстояния, важной представляется последняя деталь. Здесь мы имеем самое раннее упоминание в сохранившемся датированном документе того, что впоследствии станет мусульманским календарем. Понятно, что не только желание полакомиться бараниной привело арабов в Гераклеополь. Но что? Вероятно, ощущение некоего нового начала, нового порядка. Были или нет их верования и стремления близки к тому, что мы сегодня называем исламом, не ясно. Интересно, например, что завоеватели названы на обратной стороне расписки не мусульманами, а более таинственным именем – Magaritai. Что это может означать, как это связать с незнакомой датировкой пришельцев и есть ли во всем этом некое новое понимание Бога, из документа не ясно. Более понятны мотивы тех, у кого вымогали домашний скот, – отцов города. Как еще могли они сохранить статус-кво? Только приспособившись к непрошеным гостям. Конечно, из прошлого многое следует отбросить как ненужное, но многое и следует восстановить. Ту землю, что двести лет назад была западной частью империи на руинах которой были основаны царства варваров, все еще посещали призраки римского порядка. На востоке тоже, судя по расписке из Гераклеополя, старый порядок не изменился в одночасье, уступив место новому. Его наследие осталось.

Разумеется, не только римские призраки посещали государство, созданное арабами в VII в. В низинах Месопотамии и на плоскогорьях Ирака жили привидения империи персидских царей. Государство было построено на фундаменте древних монархий, который медленно формировался – один выжженный солнцем слой за другим. Империализм на Востоке уходит корнями в далекое прошлое к началу времен. В священных книгах иудеев и христиан говорится, что некогда жили фараоны, а на берегах Евфрата строились великие башни, возносящиеся к небу. И понимание этого не удручало ни иудеев, ни христиан. Если пейзажи Египта и Месопотамии не могли не носить свидетельств древнего прошлого, так было бы и на Востоке, если бы у его народов вошло в практику пристально смотреть в будущее. Иудеи ожидали своего Мессию, христиане – возвращения Христа. Другие тоже разделяли то, что стало общим допущением века: в делах людских – указующий перст Бога. Были последователи персидского пророка Заратустры, который видел мир разделенным на две враждующие части – добро и зло, и самаритяне, провозгласившие, что нет бога, кроме Бога. Еще были гностики, верившие, что на избранных смертных может снисходить божественное откровение через ангела, и множество других еретиков, приверженцев культов и сектантов, которых породил Ближний Восток. Пусть на его почве возникало много империй, но все же не так много, как богов. И это была та самая почва, из которой предстояло подняться столбам халифата, царства, провозгласившего себя глобальным государством и божественным инструментом.

Учитывая все это, какой смысл объяснять появление ислама ссылкой на один только ислам? То, что мусульманская традиция приписывает происхождение Корана и Сунны неграмотному человеку, жившему в языческом городе посреди пустыни, – это проблема, а не решение. Возможно, если бы откровения пророка материализовались в другое время и в другом месте, тогда тот факт, что предположения и допущения позднеантичного Ближнего Востока пронизывают их, словно буквы прозрачный леденец, показался бы чудом. А так… Расстояние между Меккой и территориями Римской и Персидской империй на севере наводит на мысль о тайне, которая поставила в тупик ранних картографов, составлявших карты Африки и Южной Америки и заметивших, что восточное и западное побережья Атлантического океана подходят друг к другу, как две части гигантского пазла. Идея о движении континентов по земному шару показалась слишком нелепой, чтобы ее можно было обдумывать всерьез. Только в 1960-х гг., с появлением теории сдвига тектонических пластов, наконец появилось убедительное решение. Удивительное совпадение оказалось и не совпадением вовсе.