В тени монастыря (СИ)

Да, это был он. Латаль всемудрейший, что ж это делается? В голове Герти поднялась паника. Туман был частью самого Щачина всю ее сознательную жизнь. В какой-то степени – его основой. Нерушимой и непреодолимой преградой, отделяющей Империю от пешего вторжения с Запада. Стеной, защищавшей щачинцев от пороков и соблазнов той стороны. Герти вспомнила о россказнях своего сына – будто бы на той стороне все иначе: нет очередей, нет дефицита, и люди ходят по улицам веселые и нарядные. Герти отругала сына за выдумки, и еще пуще – за предложение пойти да посмотреть самой. Вот еще, делать мне нечего – по деревьям лазать! И так ясно, что все это небылицы. Как так, нет очередей? Всегда были и будут! Когда всякие несознательные граждане собираются толпами, чтобы завалить работой несчастных работников – что ж с ними еще делать, кроме как в очередь выстроить? Иначе и порядку никакого не будет.

Туман защищал их. И теперь Туман поднимался высоко в воздух, уже почти растворившись в пронзительно голубом зимнем небе.

Едва представление за окном закончилось, здание почты немедленно наполнилось гомоном. Что все это значит? Снова случится война? Можно будет ездить на выходные в Западный Щачин? Что скажет Бернд? Один за другим люди покидали Почтовый Дворец: кто-то шел на в разлому, чтобы разобраться во всем на месте, а кто-то – в ближайший храм, чтобы послушать проповедь, которая, несомненно, разъяснит, что делать дальше.

Герти осталась одна. Чай остывал. Что-то подсказало – ее дни как баронессы Почтового Дворца сочтены.

* * *

Гедеон скакал к Монастырю на вороном коне. Его волосы развевались на холодном ветру, а взор был устремлен вперед – навстречу грядущей битве с черным колдовством и спасению Сегая от бесовских полчищ.

Правда, конь принадлежал не ему, а конюшне городской стражи, и ехал он позади грузного командира отряда со связанными на всякий случай руками. Косные идиоты! Собрать этот отряд оказалось чуть ли не сложнее, чем выбраться от Мирты! Он пришел в участок, но, едва завидев его окровавленную руку, стражники запирались по своим кабинетам: видимо, думали, что он пришел написать заявление, и их ожидает морока с оформлением документов. Он потратил целую вечность, рассказывая в каждую закрытую дверь свою историю, и еще две вечности – чтобы заставить какого-то лейтенантика ему поверить. Лейтенант доложил капитану, капитан повел еще три вечности перед дверьми полковника… В общем, в конце концов, десяток вооруженных людей отправился в Монастырь, просто для проверки. Гедеона они прихватили с собой, чтобы сдать в этот же самый Монастырь за ложное доносительство, когда все разрешиться. Ну ничего, они еще увидят!

Монастырь стоял, внешне спокойный и нетронутый. Командир отряда уже обернулся к Гедеону, чтобы еще раз высказать ему все, что он думает о выдумщиках и провокаторах, из-за которых ему приходится чуть ли не бегом бежать черт знает куда, вместо того, чтобы сидеть в уютном кабинете за чашкой чая – и тут в его грудь вонзилась стрела, пройдя через его тело насквозь.

Хрип вырвался изо рта командира, и он свалился, потянув за собой поводья. Лошадь испуганно заржала, встала на дыбы и сбросила Гедеона, который мешком свалился на дорогу. Черт, черт, они стреляют! Мать их за ногу, они стреляют! Свистнула вторая стрела, угодившая в ногу какому-то рядовому. Дьявол, так нечестно! Извиваясь на заснеженной дороге, он червем отполз в кусты – никто из его попутчиков и пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь, все были слишком заняты собственным спасением. Они стреляют, это ж надо! Как они посмели! Отчего-то Гедеон был уверен, что, когда отряд городской стражи явится к воротам, Мирта и Киршт образумятся и сдадутся властям. Он не был готов к этому! Да его ведь едва не подстрелили! Страшно подумать, что случилось бы, будь он на коне один…

Как-то быстро и очень внезапно Гедеону расхотелось быть героем. Он забился за камень, не решаясь шевельнуться.

* * *

Хйодр стоял, переминаясь с ноги на ногу. А теперь-то что мы здесь делаем? Туман почти рассеялся с чугунного города стола. Потусторонний, шипящий, заполняющий сознание звук снаружи свидетельствовал: произошло что-то очень большое и важное. Может, никто не догадается, что это важное произошло на самом деле здесь, в Монастыре? Хйодр загривком чувствовал приближающиеся неприятности. Надо убираться отсюда. Но Мирта, разобравшись с черепом, принялась быстро, хотя и без суеты, копаться в бумагах и тетрадях, лежащих на расставленных вокруг столах и в ящиках их тумбочек, бормоча себе под нос:

– Поздравление с юбилеем… Список членских взносов… Донос… Еще один донос, еще один. Ого, уже интереснее! Пачка доносов на Бернда… заявки на говяжью вырезку и творог? – уже в голос удивилась она, – да что за чертовщина, я что, на ферме?