В тени монастыря (СИ)

Хйодр кивнул. Он это и так чувствовал. Ощущение забвения, покоя и смерти, казалось, исходило именно отсюда.

Мирта открыла сундук, покопалась в нем и извлекла огромные стальные щипцы с длинной ручкой.

– Остальное нам не понадобится, будь добр, вывали на пол.

Хйодр перевернул ларец, и на пол, грохоча, посыпались разные инструменты, от кувалды до отмычки.

– Не знала, к чему готовиться, – хмыкнула Мирта, – думала, придется взламывать замки, или на худой конец искать тайник за стенкой. Но все оказалось гораздо проще.

Она осторожно ухватила череп щипцами за челюсть и вытянула его с места.

– Череп Императора Т., инвентарный номер триста пять семнадцать, – нараспев продекламировала она запись на крошечной бумажке, прилепленной к затылку черепа.

– И что, это все?

– Как ни странно, да.

Хйодр задумчиво смотрел на то, как Мирта бережно убирает череп в ларец. И вдруг его осенило.

– Мирта!

Женщина вопросительно посмотрела на него.

– Это череп Тарешьяка! Он был жив, когда демоны ворвались в Щачин. Это – не источник.

Мирта посмотрела на Хйодра сначала удивленно, а затем в ее взгляде проступила досада. Она открыла рот, и тут через маленькое окошко под потолком до них донесся свистящий, шепчущий и вместе с тем оглушительный звук. Туман, испускаемый черепом Тарешьяка, поднимался в воздух.

– Я ошиблась, – произнесла Мирта. Она казалась отстраненной, словно ее мысли парили где-то далеко, – дважды! Им все-таки удалось!

* * *

– Итак, это действительно ты, – в полумраке Эжан не заметил выражения ужаса, которое разлилось по лицу Ярина, – получается, тебя мы искали уже год как, со времени этого треклятого Щачинского полета.

– Ты с Церковью, – прошептал Ярин.

Эжан приподнял бровь.

– Не отпирайся. Почему меня посадили именно в эту камеру? Специально, чтобы я все тебе рассказал, и во всем признался? Нас подслушивают, да?

– Что за чушь? Нет, Ярин, послушай…

– Почему я оказался в этой камере? – Ярин не слушал оправданий эльфа.

– Да зачем бы церкви весь этот цирк? – оправдывался эльф, – они бы просто закрыли тебя в Монастыре, и все!

– Почему я здесь? – в голос заорал Ярин.

– Потому что я попросил стражника, – ответил Эжан.

– Ты попросил?

– Да, – Эжан быстро достал из-за пазухи металлическую флейту и, прежде чем Ярин успел понять, что происходит, извлек из нее чистый, долгий звук, – и теперь я прошу тебя успокоиться и послушать меня.

Ярин и впрямь успокоился, вопреки своему желанию. В конце концов, если церковники уже услышали его откровения, его судьба предрешена – почему бы и не послушать напоследок этого эльфа?

* * *

День уже разгорелся в полную силу, и Герти работала – вернее, сидела на работе, на главпочтамте. Или во Дворце Почты, как она привыкла его называть. До войны здесь был особняк какой-то баронессы, но с приходом Империи порядки изменились, и баронессой стала Герти. Ну и другие работающие на почте женщины, конечно. С другой стороны закрытого окошка уже давно топталась очередь из желающих получить бандероли, оплатить счета или оформить подписку на журналы. Какой вздор! К счастью, Герти не видела страждущих – окошко было из непрозрачного стекла, а стенка, ограждавшая сотрудников почты от посетителей, достаточно высокой. Герти налила себе еще чая из чайника, поставив чашку на пачку писем. До нее донесся звук – тихий, шепчущий, скребущий слух. Что за чертовщина? Неужели мышь? Нет, непохоже. Прислушиваясь, Герти сделала глоток теплого, сладкого чая.

Звук усиливался. Скоро он напоминал гул, затем – грохот. Герти обернулась и посмотрела в расположенное за ней окно – высокое, до самого пятиаршинного потолка. Ее рука дрогнула. Чай залил письмо некоего Тайра, предназначенное какой-то Хилде. Не повезло ей, придется читать слегка подплывшие чернила. Но Герти это сейчас не волновало – она, не отводя глаз и не моргая, смотрела в окно.

Со стороны Площади Восстания поднимались столбы дыма. Неужели пожар? Нет, непохоже. Дым шел не ровной стеной, а вытянутыми, неторопливыми столпами, походившими на зубы в нижней челюсти голого черепа. Оскал, двигаясь, увеличиваясь, истончаясь – он словно смеялся над Мартой, и от этого смеха становилось жутко. Слишком белый… Это был не дым.

– Туман Разлома, – потрясенно выдохнул кто-то с другой стороны заграждения.