В тени Обсидиана

– Я, правитель Гарнетуса, знаю все военные тайны Драгомира. Я осведомлен о том, где располагаются секретные посты и караулы. Во время войны с Жадеидой я один знал, в какое время осуществляется патрулирование купола, то есть мог свободно передавать любые сведения за его пределы. Кому-то другому поставлять информацию было бы сложно. Вероятность быть застигнутым патрулем крайне высока. Кроме того, я отдал приказ о заточении ведьмы в подземелье и о необходимости несколько раз в день проверять целостность статуи. И я же не проконтролировал, как выполняется мой приказ. Сегодня, узнав, что Жадеида пропала, я поехал сюда вместо того, чтобы направиться в бывший петрамиум отверженных и все там проверить, как это сделал Гиацинт. Я ограничился лишь тем, что снарядил туда отряд воинов. Так что в первую очередь нужно судить меня, а не моего военного викариума. Вот такие спички-свечки.

Гелиодор стоял в центре зала советов, низко опустив голову. Его большие руки в волнении смяли изящный металлический подсвечник, который он автоматически взял со стола.

Повисла гнетущая тишина. Никто не мог найти нужных слов.

Наконец Нефелина быстрым шагом подошла к огненному правителю. Она бережно забрала у него остатки подсвечника, который уже превратился в бесформенную массу, и взяла огромную руку Гелиодора в свои маленькие ладошки. Привстав на цыпочки, Нефелина заглянула ему в глаза.

– Я тебе верю, – тихо проговорила она. – Что бы ты сейчас ни говорил, какие бы аргументы ни приводил, я тебе все равно верю. Верю как правителю, как человеку, как близкому другу нашей семьи. Ты не мог сделать того, что сейчас здесь наговорил. Преданнее и честнее человека нельзя найти в этом мире.

Остальные правители сначала стушевались. Им стало стыдно за свои пусть и краткие, но все же сомнения.

Они окружили Гелиодора и хором заговорили:

– Мы тоже верим тебе. Прекрати наговаривать на себя. Ты не можешь быть предателем…

– Хотя бы потому, что при любом вранье краснеешь, как перезрелый помидор, – добавила Цитрина.

Все с облегчением расхохотались. Гелиодор, так и стоявший в центре, сильно смущался от дружеских объятий и тычков.

– И есть еще один, самый главный аргумент в пользу нашего друга, – громко сказал Александрит.

Все обернулись к нему. Он медленно подошел к Гелиодору и положил ему руку на плечо.

– Первые сутки своей жизни в Драгомире моя дочь была в его власти. Если бы Гелиодор был предателем, он бы осудил ее и заковал в темницу до конца дней. Законы военного времени позволяли сделать это без всякого суда. И мы бы никогда не узнали, что в портале была найдена Луна. Но он услышал нашу девочку и поверил ей, а затем вернул ее нам. И этого я никогда не забуду.

Александрит порывисто обнял Гелиодора. Тот смущенно закашлялся и огромными ручищами похлопал правителя Манибиона по спине.

– То есть подвожу итог, – сказал Андалузит. – Никто не виноват, все молодцы.

Цитрина с Турмалиной цыкнули на него.

– Ладно, ладно. – Он шутливо поднял руки вверх. – Уж я-то ни на секунду не поверил, что мой обожаемый Гелиодор был осведомителем ведьмы. И, судя по его словам, Гиацинт тоже вряд ли мог что-то передавать Жадеиде. Но кто-то это все-таки делал. А мы почему-то никак не можем его вычислить, просто наваждение какое-то! Что же, пока нам надо решить судьбу Гиацинта.

– Предлагаю провести с ним беседу и запереть на месяц, чтобы подумал над своим поведением, и на этом закончить, – сказала Цитрина.

– Я за, – согласился Празет. – Уж если мы не будем доверять друг другу, то я вообще не представляю, как дальше жить. На месяц арестуем за нарушение приказа, что будет ему и другим уроком, а там посмотрим.

– Согласен, – сказал Андалузит. – Теперь давайте решим, как мы расскажем людям о том, что произошло. Надо как-то правильно им все объяснить, чтобы не допустить паники. Хотя после плача земли, думаю, они уже сами о многом догадались. А затем еще раз обсудим расстановку наших военных, может, где-то надо усилить охрану и добавить людей.

– Да-да, особенно в бывших владениях Жадеиды, – добавил Гелиодор.

И они склонились над объемной картой Драгомира, которая вновь возникла над столом.

Тем временем Луна наконец-то добралась до дворца. Уже совсем стемнело. Перепрыгивая через две ступени, она поспешила в зал советов. В руках у нее был котелок с запиской. У зала ее остановили часовые:

– Извините, госпожа Луна. Приказано никого не пускать вплоть до особого распоряжения.

– Совсем никого? – переспросила Луна.

– Нет. Они вообще сегодня весь день там. Выходили только один раз, чтобы отдать распоряжения глашатаям. Вы уже, наверное, знаете, что случилось? – округлив глаза, спросил молодой конопатый часовой.

– Конечно, знаю, – со вздохом сказала Луна. – Ну хорошо, когда папа зайдет ко мне перед сном, я ему расскажу.

Уже ближе к ночи, когда отец пришел пожелать ей приятных сновидений, Луна отдала ему котелок с запиской и рассказала, как ее нашла.

– Мне не разрешили ее открывать.