В тени Обсидиана

Фиччик с ужасом смотрел, как последние язычки пламени затихают и гаснут. Луна свернулась на обледенелой земле. Губы девочки посинели, на лице начал появляться иней. Только редкие облачка пара, вырывавшиеся изо рта, показывали, что она еще жива.

Фиччик в слезах метался над неподвижным телом подопечной, не зная, что предпринять. Он боялся, как никогда в жизни. От отчаяния хранитель распростерся всем своим тельцем на ее груди в безнадежной попытке хоть как-то согреть девочку.

– Ну почему я такой маленький? – закричал он.

И тут началось нечто странное. Фиччик стал расти. Он не сразу понял, что происходит. Ему показалось, что это Луна уменьшается. Секунду назад он беспомощно лежал у нее на груди, а теперь накрывал собой уже всю девочку. Хранитель вскочил и в недоумении уставился на свои лапы, которые сейчас по размеру превосходили весь рост прежнего Фиччика. Захлопав крыльями, он резко взмыл в воздух и испуганно взвизгнул, увидев, что взмахом крыла чуть не сломал деревья, которые пригнулись до земли и жалобно заскрипели. Вместо привычного верещания из пасти вырвался мощный звериный рык, от которого у самого хранителя зазвенело в ушах. Мягко опустившись на задние лапы, он замер возле Луны, крутя головой в разные стороны и пытаясь разглядеть себя. С высоты его теперешнего роста девочка казалась сломанной куклой.

– Луна, – густым басом пророкотал он и, наклонившись, осторожно поднял девочку с земли.

Он крепко прижал заледеневшую Луну к груди и бережно укутал огромными крыльями, сделавшись похожим на гигантский кокон, стоящий посередине коридора между двумя мирами. Фиччик дышал на щеки девочки, пытаясь отогреть ее посиневшее лицо. Он плотно сомкнул крылья и старался не шевелиться, чтобы ни одна струйка ледяного воздуха не проникла внутрь. Через некоторое время иней на ресницах Луны начал таять. Мертвенная синева, так испугавшая Фиччика, стала уступать место нежному румянцу. Девочка постепенно оттаивала. Страшное забытье сменилось крепким сном. Не просыпаясь, она спрятала ладони в густой шерсти хранителя и уютно засопела. Фиччик с умилением посмотрел на нее и облегченно выдохнул. Не раскрывая крыльев, он осторожно вытянулся вдоль коридора, заняв собой почти все пустое пространство по центру и подмяв ближайшие кусты. Немного повозившись, он устроился поудобнее и тоже уснул, обессиленный переживаниями этой ночи. О странностях, произошедших с ним, он решил подумать потом. Главное, что Луне тепло и смерть, стоявшая над ней, убралась подальше.

Через несколько часов девочка проснулась оттого, что ей стало невыносимо жарко. Она покрылась испариной с головы до ног. Открыв глаза, Луна не поняла, где находится. Вокруг стояла кромешная темнота, и что-то мерно билось прямо под ней. Испугавшись, она попробовала вскочить, но не тут-то было – руки уперлись в какую-то кожистую пленку, плотную и гладкую на ощупь. Девочка начала судорожно шарить вокруг себя.

«Я в каком-то ящике, – в ужасе подумала она. – Сверху глухая крышка из плотной кожи или пленки, а снизу шерстяной ковер». ее охватила паника. Пол, покрытый шерстяным ковром, двигался, словно живой. Мало того что в нем что-то глухо колотилось, словно пытаясь выйти наружу, так он еще мерно поднимался и опускался. Снаружи доносился непонятный грохот, сквозь плотную пленку было слышно, как там что-то рокочет и свистит.

«Ветер, что ли? – подумала девочка, внимательно прислушиваясь. – Или буря. Вон как завывает».

Так ничего и не поняв, девочка уперлась ногами в пленку и попыталась выдавить ее.

Пот градом катился с нее. Рубашка противной тряпкой прилипла к мокрой спине. С трудом переводя дыхание, девочка еще сильнее уперлась ногами. Но, несмотря на все усилия, ей не удалось ни на миллиметр сдвинуть крышку. Тогда девочка в отчаянии замолотила по ней ногами. И вдруг пол задрожал и начал вращаться.

Пленка исчезла, и Луна кубарем покатилась прямо в траву. Резко вскочив на ноги, она вся подобралась, готовая дать отпор.

– Я тут ее всю ночь грею, а она пинается, – раздался обиженный громовой голос, от которого Луна инстинктивно присела и прикрыла руками голову. – Да не бойся ты, это всего лишь я, – добродушно захохотал кто-то.

Хохот прозвучал так, будто рядом с горы с ужасающим грохотом рухнул огромный камень.