В тени отца

Я ведь уже рассказывал, что Санни в местные каноны красоты не вписывался? Рассказывал. Зато в них неожиданно вписывался я. И ладно бы просто считался красивым, но нет, по арабским меркам я оказался очень, очень-очень красивым юношей. Меня и раньше часто принимали за местного уроженца, но тогда я не носил дорогих традиционных одеяний, а теперь один пояс на мне стоил больше, чем золотое кольцо с красным камнем, которое Санни купил Зинаиде. К слову, это был единственный раз, когда брат оплошал: не мог этот гаремоводитель выделять одну «жену» в ущерб остальным, под недоуменным взглядом продавца пришлось и остальным хихикающим «женам» по украшению выбрать. Ну да, ладно, он выкрутился, а я под шумок прикупил неброский браслетик Незабудке – наруч словно создан был для добавления рунной цепочки, я так и видел, как ажурная вязь впишется в узор ювелира.

Красивый и красивый, эка невидаль! – скажет кто-то и будет прав. Но я ведь был еще и магом, застрявшим между пятьюдесятью и пятьдесят одной единицей резерва. Полноценным магом, применяющим силу без костылей, я стану, перешагнув заветные пятьдесят один. Недомагом, способным только на простейшие фокусы и подзарядку артефактов и рун, я перестал быть, переступив рубеж в полсотни. А вот эта чертова единичка отличалась крайне вздорным нравом – формировался второй слой магического тела – так называемая «вуаль». Третий слой – «мантия» – появился бы на двести четырех единицах. И четвертый – «венец» – на пятистах шестидесяти восьми. Почему именно такие цифры – бог его знает. Но становление каждого слоя сопровождалось совершенно независимым от мага процессом – он периодически начинал «сиять» и что самое паршивое – сам «счастливчик» наступления этого состояния никак не чувствовал! Мое очередное «сияние» пришлось на визит в Эль-Рияд.

Когда Санни сразу после Нового года мне все по порядку объяснил, первая мысль была о Незабудке – не с этим ли подозрительным явлением связаны колебания наших отношений?

– Нет. Это не на всех действует. На тех, кто уже сформировал о тебе мнение, почти не сработает: те, кто хорошо относятся, ну, может быть, настроение в твоем присутствии повысится, те, кто плохо – огорчатся лишний раз, на тебя глядя, у всех уже словно иммунитет, так что заскоки Незабудки – ее личное дело. К тому же встретились вы задолго до этого этапа. «Сияние» – это последний штрих, признак, что скоро все закончится. Потерпи, еще три-четыре раза и всё!

Терпел. Один раз нарвался на компанию, которая набивалась мне в друзья, затащила в бар и пыталась, спаивая, заверять в вечном уважении. В другой – заперся в техничке и стойко переносил повышенную заботу Мадлен. Третий как-то пережил без проблем.

А вот сейчас!!!

Гуляя по улицам незнакомого города, я не просто был красивым, не просто в дорогой одежде, я еще и словно медом с ног до головы был обмазан!

Стоит ли удивляться, что на мед слетались мухи.

Итог:

Пьяные поэты (пьяные-пьяные! – запах вина я ни с чем не перепутаю!) попытались затащить меня на свой поэтический диспут.

Мне пытались продать по дешевке сорок бочек розового масла.

Мне пытались подарить кувшин розового масла.

Меня пытались угостить чем-то подозрительным.

Со мной здоровались незнакомые люди, пытались вступить в беседу.

Меня заманивали в чужие меджлисы.

Мне трижды сватали каких-то дочерей и племянниц.

Меня приглашали послушать стихи в обществе «во-о-он той досточтимой госпожи» (из паланкина кокетливо свесился краешек черного покрывала, который тут же убрала рука, унизанная перстнями). Два раза!!! И я так и не понял, одна это была женщина, которая гонялась за нами, или разные!!!

Меня приглашали составить компанию «во-о-он тому уважаемому господину». (Без комментариев!)

И самое кошмарное – в нашей компании все говорили по-арабски, и только я понимал все эти предложения с пятого на десятое, поэтому постоянно терялся перед чужой настойчивостью и экспрессией. Санни, как мог, своей мрачной физиономией и аурой распугивал излишне поддающихся «сиянию» людей, но и он был не всесилен. А добравшись под вечер до гостиницы, он ржал до икоты, а с ним вместе хохотали наши прекрасные сопровождающие. И не заткнешь же!

– Луноликий… – Марина завалилась на Зину и хрюкала.

– С родинкой над губой! – вторила ей пассия мага.

– Стихи послушать!!! – гоготала Зайка своим басом.

– Брат! Ты попал! – сделал окончательный вывод Санни.

А когда все отсмеялись, с ехидцей дал совет:

– Пользуйся, пока можешь! – что вылилось в новый взрыв хохота.

«Сияние, это все – долбаное сияние!» – говорил себе я, когда мадам Фируза (саеда Фируза Хусейн Аль-Мухтарам!) попросила-приказала на привале, чтобы чай заваривал симпатичный мальчик.

«Сияние, это все – долбаное сияние!» – когда при звездах на необорудованной стоянке среди пустыни запертая в фургончике, охраняемом валькириями, заказчица пожелала послушать какой-нибудь рассказ в моем исполнении.