В тени первых Героев. Белые пятна челюскинской эпопеи

И вот этому составу немного «не повезло». Началось освоение бассейна Колымы, ледоколы оказались заняты проводками судов, и вообще флота стало остро не хватать. В 1931 г. к врангелевцам отправили шхуну «Чукотка», но она по дороге затонула. На третье лето, в 1932 г., на остров снарядили пароход «Совет» с новым составом зимовщиков, углем, продовольствием, патронами и прочим необходимым хозяйством; соответственно, он должен был забрать с острова добытые трофеи и зимовщиков. Но пароход оказался неспособен пробиться сквозь окружающие остров льды. Колонисты, очевидно, должны были остаться на четвертую зимовку, не имея продовольствия и припасов. Положение было отчаянное, но их спасла первая чукотская экспедиция С. Обручева, точнее, приданный ей самолет «Н-1» под управлением Георгия Страубе. 5 сентября, уже под самый конец навигации, они долетели до острова. По свидетельству Обручева, эскимосы были вполне довольны жизнью, но большинство русских уже назимовались досыта и хотели на материк. Один (повар Петрик) натурально сошел с ума. Страубе вывез с острова восемь человек: шестерых русских плюс появившуюся у врача жену-эскимоску и их совместного ребенка. На острове вынуждены были остаться начальник станции Арефий Минеев и его жена Варвара Власова. Кроме них, согласились продлить пребывание на острове два промышленника, Павлов и Старцев, уже прожившие здесь шесть (!) зим с начала первой экспедиции, – так описывает ситуацию Обручев. Начальник же станции Минеев сообщает, что из «европейцев» остались только он с женой и Павлов, у которого была жена-эскимоска и двое детей. (Подробней о том, кто же остался на острове, см. главу «Как по острову Врангеля призрак бродил».)

Обручев приводит результаты промысла: за три года было убито порядка 200 медведей и больше 1000 песцов, моржей без счета. Мех, особенно песцовый, составлял важный экспортный товар, его тоже решили отправить вместе с людьми, забив самолет под завязку. Людей и пушнину самолетом доставили на пароход «Совет», стоявший у кромки льдов. На борту «радостные встречи – к одному из промышленников приехали жена и дочь, которые уже перестали надеяться в этом году увидеть его». Кстати, интересная подробность: в доме начальника станции Минеева был организован целый живой уголок. Обручев упоминает ручных сов и леммингов; во дворе находились вольеры с медвежатами, приготовленными для отправки в зоопарки.

Обратным рейсом самолет забрасывает на остров необходимые для следующей зимовки продовольствие и припасы – в том объеме (не очень большом), который позволяла грузоподъемность. После единственного рейса экспедиция улетает на материк – на большее у нее не было ни времени, ни бензина, ни моторесурса.

Пароход «Совет» мужественно простаивает у края льдов до 12 сентября, ожидая, не создаст ли погода проход, и уже под самый конец навигации уходит в Берингов пролив. Смены зимовщиков не происходит, новую партию отвозят обратно, начальник Минеев с женой остаются на четвертую зимовку. Жизненных припасов у них остается буквально в обрез.