В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941–1943

Один из них, Руди Грейнер, своей амурной сценой пробуждает нежные воспоминания о походе во Францию. В полумраке он сидит на стуле, крепко обнимая самодельную куклу с ярко выраженными формами, которая покачивается у него на коленях. Потом начинается… Его рука обвивается вокруг бедра, ладонь скользит все выше и выше, до тех пор, пока он не поднимается со стула и не выкладывает на доски парижский презерватив. Солдаты ревут от восторга, хохочут и орут, они вскакивают с мест, аплодируют и своим бурным ликованием заглушают отдаленные раскаты непрерывно палящих орудий.

Вот такой живой и мечтательный вечер мы проводим в кругу этих необузданных, безумных парней. Им следовало бы поставить памятник: они прогоняли с грязного фронта тоску и печаль. «Кнобельбехеры» стали нашими друзьями, это друзья всех настоящих солдат.

Насколько они отличаются от примитивной «Силы через радость»! Благопристойные девушки, отобранные партией для этого сомнительного обслуживания армии, декламируют двусмысленные строчки, выдержки из разных произведений – но слова их совершенно не действуют. По этим дрессированным девушкам сразу видно, что они вовсе не девицы легкого поведения, не какие-нибудь женщины-вамп и стервы. Одни смущаются, другие даже не понимают, что изображают. Выглядят они совершенно неестественно. Но солдат, критичнее настроенный, нежели зазнавшиеся бонзы, с которыми это, может, и пройдет, не даст себя провести, он прекрасно отличит хорошее от убожества, настоящее от показухи и пропаганды.

И вот девушки поют и танцуют в клубах, скачут повсюду и трясут своими формами, браво следуя девизу: «Чем обнаженнее, тем лучше; пусть глядят».

В один из таких вечеров, после представления, сидя с нами в клубе за столом, одна пухленькая девица жалуется: «Да знаю, знаю я, чего вы от нас хотите, но как же нам начинать?»

Вечер в Порхове проходит незабываемо. Мы сидим вместе с «кнобельбехерами» и женским трио: скрипка, альт и виолончель. Партию скрипки талантливо и с душой исполнила девушка из Прибалтики, светловолосая, стройная красавица. Ее зовут Иоганнсон. Рядом с нею за нашим столом сидят две сестры, популярные певицы, офицерские дочери, известные своей дерзостью и ставшие сенсацией фронта. Все веселятся. Только фрейлейн Иоганнсон сидит очень тихо.

Еще во время общего ужина, перед представлением в госпитале, я заметил, что глазами она все время ищет меня. Когда после спектакля мы идем обратно в клуб, она вдруг подлетает ко мне в темноте и берет меня за руку, словно ища защиты. Вот это да! Мне становится тепло, но я не хочу смущать ее еще больше и стараюсь не реагировать.

Затем начинается праздник во главе с заводилами-«кнобельбехерами». Мы поем и горланим, как будто война где-то совсем далеко. Кто-то предлагает каждому из нас выступить со своим номером. Ришель пародирует знаменитостей, сестры, развратно флиртуя, поют куплет из песни. Олиас, уже довольно пьяный, разыгрывает меланхоличных мудрецов.

Подходит моя очередь. Что же мне исполнить?

Под влиянием алкогольного дурмана в голову приходит мысль спеть старую негритянскую песню, спиричуэл, который я когда-то во время поездки в Соединенные Штаты услышал от одной студентки медицинского факультета, светловолосой, умной и дерзкой девушки по прозвищу Пудреница.

Я начинаю совсем тихо, – будто издалека, пошатываясь, идет пьяный негр, вот он медленно приближается, останавливается, слегка удивленный, бьет себя в грудь и плетется дальше, еле держась на ногах, – до тех пор, пока слова песни вновь не стихают вдали:

It's me – it's me – it's me alone
standing in the need of prayer…
It's me – it's me – it's me alone
standing in the need of prayer…
Not my father… not my mother – it's me alone
standing in the need of prayer…
Not my brother… not my sister – it's me alone
standing in the need of prayer…

Это мне, это мне одному

нужно молиться.
Ни матери, ни отцу,
только мне одному…
Ни брату и ни сестре,
а лишь мне одному.

Певец приближается, я замедляю темп и всхлипываю с чувством раскаивающегося грешника, который, убежденный в своей низости, ищет утешения в вине:

It's me – it's me – it's me alone
standing in the need of prayer…

Тут я останавливаюсь и запеваю во весь голос:

Look my sister dressed so fine
she needs no religion on her mind.

Посмотрите на мою сестру,

С ней все в порядке, ей не нужна религия.

И дальше песня стихает: