В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941–1943

Постепенно просачивается информация, что наступление идет одновременно на северном и южном фронтах перешейка. Сначала в бой вступают самолеты, затем танки. Чтобы отрезать перешеек, русские бросили вперед свои «Т-34». Но наши солдаты стоят. С большими потерями отсекаются небольшие прорывы. Положение крайне напряженное.

В течение всей ночи с перешейка до нас доносится артиллерийская пальба. В самой зоне окружения обстановка остается спокойной.

В результате ожесточенных боев стремительно возрастает поток раненых. Госпиталь черепно-мозговой хирургии переполнен. Раненых с повреждениями черепа немедленно отправляют к нам. Я сразу берусь за раненого, у которого с двух сторон пробит лоб. После вычищения всей поврежденной зоны лобные пазухи остаются широко раскрытыми. Сзади кости тоже расколоты, осколки нужно осторожно удалить. Теперь можно сшивать небольшие отверстия в мозговой оболочке. Рану мы оставляем абсолютно открытой. Где застрял осколок, мы не знаем. У нас ведь до сих пор нет рентгенаппарата.

Между тем тыловые госпитали переполнены до отказа. Мне нужно обратно, а метель все усиливается. Воздушное сообщение не функционирует. «Юнкерсы» никак не могут добраться до окруженного Демянска. Поэтому, несмотря на тяжелые бои, я решаюсь ехать прямо через перешеек. Меня подхватывает грузовик.

Чем ближе мы к перешейку, тем сильнее шум боя. Мы петляем между палящими батареями. Русские постоянно совершают массированные атаки, одновременно с севера и юга. С нашей стороны в бой брошены все имеющиеся в наличии силы, все резервы уже использованы, в то время как Иваны непрерывно вводят новые, наша армия еще остается хозяином положения, но… как долго?

Когда машина сворачивает на дорогу по перешейку, в районе Стрелиц бушует тяжелейшее сражение. Прямо над нами в воздухе разворачивается ожесточенная битва. Истребители атакуют шоссе. Нам приходится выпрыгнуть из машины и спрятаться в снегу. Между нами и машинами земля разрывается в клочья от пулеметных очередей. Есть раненые. К счастью, с наступлением холодов дороги улучшились, почва затвердела, бревенчатые настилы замерзли и выдерживают тяжелый транспорт. Несмотря на это, мы можем ехать только очень медленно, в мучительном страхе постоянно ожидая, что нас накроет какой-нибудь русский снаряд. Чтобы проехать всего пять километров по перешейку – а его протяженность от десяти до двенадцати километров, – нам приходится ползти с раннего утра до четырех часов вечера. С грехом пополам машина проезжает мост через Ловать. В конце концов, измученные и замерзшие, мы добираемся до дивизионного медпункта в Учно, где можно немного отогреться и отдохнуть. Перевозить раненых через перешеек совершенно невозможно. Через Алексино и Тулеблю я еду до Порхова на курьерском поезде. Теплушка снова напоминает ледяной гроб.

Неудивительно, что я прибываю на место совершенно разбитый и смертельно уставший. Из-за повышенной температуры я чувствую себя отвратительно и надеюсь, что несколько дней мне удастся побыть в покое и отдохнуть.

Но нет ни покоя, ни отдыха, ни короткой передышки. Уже на следующий день новый глава медицинской службы снова гонит меня вперед. Врач, который отвечает за дивизии, сражающиеся на перешейке, срочно потребовал моего приезда, и, как назло, этот корпусный врач не кто иной, как господин Паукер, которого уже успели повысить до полковника. Что же должно твориться в его полевом госпитале в Новых Горках, если он зовет на помощь именно меня!

Новые Горки расположены прямо с внутреннего въезда на перешеек, то есть с северной стороны, за районом ожесточенных сражений под Стрелицами и в районе Цемены на юге – как раз между двумя линиями фронта. Естественно, все раненые поступают сюда. О пациентах в Порхове и о продолжении пластической операции приходится забыть.

Чтобы добраться до Тулебли, требуется потратить целый день. Расположенное неподалеку местечко Алексино уже переполнено ранеными с перешейка. Надо ехать дальше. Но как, по какой дороге? Воздушное сообщение прервано.

Мне в голову приходит спасительная мысль обратиться к строителям узкоколейной железной дороги. Капитан этого подразделения собирается на передовую в моторном вагоне. Он берет меня с собой. По перешейку мы проезжаем во время новой массированной атаки. Из-за мощного артиллерийского огня то и дело приходится останавливаться.