В тени регулирования

Для корректного подтверждения влияния налогообложения на неформальность необходима особая квазиэкспериментальная ситуация, когда налоговые ставки меняются для одной группы индивидов, но сохраняются для другой. Такую ситуацию представляет налоговая реформа 2001 г., которая привела к снижению средних ставок подоходного налога и взносов в социальные фонды, а также сделала всю налоговую систему более регрессивной. Анализ свидетельствует о том, что реформа привела к снижению доли неформально занятых по найму и снизила распространенность неформальных приработков. Эти результаты хорошо согласуются с выводами современных работ по налогообложению о том, что изменения в налоговых системах способны вызывать значительные изменения в поведении индивидов, причем не только через предложение труда.

Неформальная занятость: сколько и где? Наш обзор оценок уровня неформальной занятости в России показывает, что они варьируются в достаточно широком диапазоне (от 5 до 30 %). Эта вариация связана не столько с различиями в источниках данных, сколько с различиями в методологических установках. Однако в специфических российских условиях такое многообразие измерительных практик следует считать скорее достоинством, чем недостатком. С одной стороны, более узкие («однокритериальные») определения позволяют получать оценки, сопоставимые с оценками по другим странам. Но, с другой стороны, более широкие («многокритериальные») определения лучше охватывают «нестандартные» зоны российского рынка труда, в которых границы между формальностью и неформальностью оказываются размытыми. Занятость в этих зонах полностью или частично находится в тени регулирования: если не налогового, то трудового. Такие гибридные определения выводят на оценки уровня неформальной занятости для России порядка 18–25 %. Конечно, полученные таким образом показатели должны использоваться для международных сопоставлений с известной осторожностью.

При использовании более узких определений, более точно стыкующихся с инструментальными МОТовскими рекомендациями, оценки неформальной занятости для России снижаются до 10–15 %. Это означает, что по международным меркам они не являются высокими, практически совпадая с аналогичными показателями для развитых стран либо не намного их превышая. Они иногда оказываются ниже даже, чем в странах Южной Европы (для которых типичны показатели масштаба порядка 20–25 %), не говоря уже о странах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии или Африки (для которых не редкость показатели порядка 50–60 %).

В то же время наш анализ выявляет существенные отличия неформальной занятости в постсоциалистических странах (таких как Россия) от неформальной занятости в развивающихся странах. Во-первых, если в развивающихся странах ее преобладающей формой выступает самозанятость, то в России – наемная занятость. В российском случае неформальная самозанятость всегда была и продолжает оставаться очень невысокой – 5–7 % или даже ниже. Отсюда следует, что весь прирост неформальной занятости в 2000-е годы был обеспечен расширением именно неформальной работы по найму. Во-вторых, сама природа «неформальности» в постсоциалистических странах имеет свою специфику. Если в развивающихся странах формальный и неформальный секторы достаточно четко разграничены, то в переходных экономиках огромное распространение получили промежуточные формы «полуформальной» занятости, не поддающиеся однозначной классификации. «Формальные» по одним признакам (например, с точки зрения наличия официальных трудовых контрактов), они могут представать как вполне неформальные по другим признакам (например, с точки зрения использования «конвертных» выплат при плате за труд). Конечно, МОТовские рекомендации по измерению здесь бессильны.